— На любого страшного зверя однажды найдётся свой охотник, — он отпустил меня, и я с позорным всхлипом отпрянула. — Тебе нечего бояться, пока ты вот так откровенна со мной, как сегодня. Пока ты прилежно учишься, внимаешь всему, что я тебе говорю. И делаешь успехи.

Демиург положил руку на спинку дивана и закинул ногу на ногу. Вокруг глаз собрались мелкие лучики от усмешки, хотя губы совсем не улыбались. О да, создатель Ордена Крона прекрасно умел улыбаться глазами, и я вдруг обнаружила, что откровенно любуюсь им. Этот мужчина выглядел невероятно привлекательным. Да что там, он был красив. Тяготы столетия никак не отражались на мужском лице, и за столько лет ни один клинок не оставил шрама на коже мужчины, даже губы мягкие, гладкие — нижняя чуть полнее верхней. И, наверное, тёплые…

— У нас с вами общая цель, — невпопад напомнила я скорее самой себе. — Мы оба хотим убить Чёрного Консула.

— Видишь ли, Юна, — он придвинулся ближе, и я снова занервничала. — Убийство — это было бы слишком просто и милосердно с моей стороны. Мне бы хотелось для Кирмоса лин де Блайта более изощрённого способа уничтожения. Такого, который по-настоящему его пугает.

— Разве есть что-то страшнее смерти? — вытаращилась я, обхватывая рукоять Кааса.

К моей радости, Демиург не заметил нервного жеста и лишь придвинул стеклянный столик. Тот подкатился почти безшумно, и я заинтересовалась конструкцией, но сразу же отвлеклась, обнаружив вазочки с ягодами, орехами и россыпь разноцветных леденцов.

— Что есть смерть? — господин Демиург поднял ягоду малины и слегка помахал ею в воздухе. — Всего лишь конец пути. Сожалеть о её неизбежном наступлении и бояться того, что тебя однажды не станет — так же глупо, как сокрушаться по поводу того, что когда-то тебя вовсе не было на этом свете. Такие люди, как Кирмос лин де Блайт, рождаются раз в столетие, а может, ещё и реже. И они не боятся смерти.

Он разглядывал рубиновую ягодку на свет, словно мог увидеть в ней страх Кирмоса лин де Блайта. Я тоже смотрела завороженно, боясь упустить каждое слово, которые срывалось с губ мужчины.

— Я хочу подчинить его своей воле, — изрёк господин Демиург, впиваясь в меня взглядом. — Как подчиняю всех. Хочу, чтобы он следовал моим правилам. Тем правилам, которые установлю я. Хочу растоптать на его глазах всё, во что он верит. Извратить его идеалы, попрать идеи и выпотрошить душу. Хочу увидеть, как он бежит и прячется от меня, как вздрагивает ночами от мысли, что я могу прийти в любой момент. Я хочу унизить его… перед самим собой. Это в тысячи раз страшнее, чем смерть. Я хочу сделать его своей куклой, что вслед за ниточкой выполняет приказ кукловода, — он помедлил и усмехнулся. — Открой ротик, Юна.