Чувство преодоления давало мне какую-то особую твёрдость духа и уверенность в том, что у меня всё получится.

Знакомый грот в очередной раз затемнел пустым пятном на фоне припорошенной скалы, и я блаженно упала на спину, подняв в воздух снежное облако. Внутри разливалось любимое ощущение значительного достижения, наполняя каждую мою клеточку умиротворением.

Я лежала под низким небом Кроуница, и надо мной не было ничего, кроме этого неба. Низкого, но всё ещё неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нему серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно», — успела подумать я, прежде чем в меня прилетела длинная эластичная лента.

— Вставай, — мой ментор стоял надо мной, подавая руку. — Нельзя лежать сразу после подъёма.

Он тоже тяжело дышал, на ресницах и волосах его лежали снежинки. Я схватилась за мужское запястье, и он рывком поднял меня на ноги. На плато поднимался несильный ветер, закручивая маленькие белые смерчи. С тех самых пор, как я призналась ментору в своей цели у края пропасти, у меня не было от него секретов. Говорили мы немного, занятые, в основном, тренировками, но я успевала рассказать ему обо всём, что со мной происходило днём и что я считала важным.

— Джермонд, — я завела руку за голову, разминая плечевой сустав, — сегодня я заступилась за Сирену и, возможно, повредила одну из целительниц.

Воздух пах свежим снегом и немного сыростью, которой веяло из грота. Тело приятно горело и казалось гибким, дыхание постепенно выравнивалось. Отточенные движения Джермонда, помогающего мне с упражнениями, придавали уверенности.

— Насколько сильно? — он ощутимо надавил на мой локоть.

— Скорее, психологически, — прикинула я, меняя руку. — Но она может пожаловаться магистру Калькут.

— Не думаю, что возникнут проблемы. Но лучше не бей женщин, — посоветовал ментор. — Хотя бы тех, что не могут дать сдачи.

— Это вышло случайно, — я подняла эластичную ленту и натянула, имитируя растяжку тетивы. — Если честно, они сами нас спровоцировали.

— Что не поделили? — Джермонд положил руки мне на спину, обозначая необходимые для работы мышцы.

— Лонима, — скривилась я, осознавая всю глупость ситуации.

Лента уже довольно легко растягивалась в моих руках, тренируя натяжение перед выстрелом. Теперь я точно знала, что при стрельбе лучник задействует немного другие мышцы, чем при фехтовании. Тут важны были не сильные руки, а сильная спина. Я чувствовала каждую мышцу под пальцами Джермонда и подчинялась его молчаливым приказам. Благодаря таким тренировкам я уверенно обращалась с боевым луком на занятиях в бестиатриуме, обходясь без посторонней помощи. Если отбросить скромность, то стреляла я лучше, чем раньше из своего охотничьего. И совершенно точно лучше многих старшекурсников с факультета Ревда.