Мне хотелось спросить, почему он не хочет её обсуждать. Я была уже взрослой девочкой и многое могла понять. Отец говорил, что из-за любви люди переставали быть собой, отказывались от своей жизни, своих принципов и предавали близких. Я бы простила мать, если бы узнала, что она сбежала от отца к молодому Джермонду Десенту. Я бы простила им обоим то, что она бросила меня совсем маленькой из-за сердечной страсти. Но мне нужно было это услышать.

— Ты любил её? — глупо выпалила я, пытаясь вытянуть хоть какую-то информацию.

— Нет.

Вот так просто — нет. Он двинулся дальше, и я снова принялась его догонять.

Я бежала вдоль скалистой стены, в которой иногда попадались ступени, ведущие к угловатому замку, и пыталась найти путь к тайнам моего ментора. Солнце освещало островки снега, лежащие между деревьями, и они слепили меня своими бликами.

Мы уже дошли до Церемониального зала, у входа в который расчищал снег какой-то рудвик. Завидев нас, он испуганно откинул лопату и с причитаниями побежал в сторону главного корпуса академии.

— Джермонд, — продолжила я, когда мы остановились у высоких дверей, — я не буду осуждать тебя из-за неё. Это в прошлом.

Он мельком взглянул на меня, вручил стопку книг и принялся отмыкать увесистый замок. Я закусила губу, пытаясь найти слова.

Замок быстро поддался, и ментор отодвинул тяжёлую створку, приглашая меня войти. Мне же в голову пришла безумная мысль.

— Ты ведь не можешь быть моим настоящим отцом? — шёпотом спросила я, когда мы зашли внутрь. — Ты был тогда младше, чем я сейчас.

— Юна, — он ухмыльнулся, — тогда я был всё же немного постарше, чем ты сейчас, но совершенно точно — я не твой отец.

Кажется, я сказала лишнее. Могла бы и сама догадаться: родитель не мог быть ментором своего ребёнка.

Стало стыдно.

Я опустила глаза и уткнулась взглядом в обложку учебника, что лежал поверх стопки, которую я всё ещё держала в руках. Слова на языке Древних волхвов были непонятны, но я делала вид, что изучаю их.

В Церемониальном зале темнота скрадывала силуэты, свечи в роскошной нефритовой люстре не горели, и цвета факультетов на скамейках было не разобрать. В затхлый и пыльный зал проникала только полоска солнечного света от приоткрытой створки одной из массивных дверей. Когда я уже почти выучила наизусть непостижимое название с потёртой обложки, Джер забрал у меня свои книги.

— Ну, иди, — кивнул он на самый большой и точный детерминант Шарля. — Мы же за этим пришли?

Я неуверенно подняла взгляд. Сложно было сказать, какое настроение у Джермонда Десента, но мне показалось, что оно потеплело. По крайней мере, сейчас это был точно мой ментор.