— Не пытайся отобрать у меня вину, — я толкнула его плечом, стараясь казаться весёлой. — Хотя бы когда мы наедине. Это я убила Кааса.

— Стязатели каждый день ходят по грани между жизнью и смертью и прекрасно знают об этом. Каас ушёл дорогой Толмунда, — Джер оторвался от созерцания небес и посмотрел на меня. — А ты осталась, Юна. В сожалениях нет успокоения: если ты сдашься им во власть, лучше не станет. Каасу ты не поможешь, но живым ещё вполне можешь пригодиться. И самой себе — тоже. Нет смысла размышлять о том, чего нельзя изменить. Нужно идти дальше.

Солнце выглянуло из-за туч и припекло уже почти по-летнему. Однажды я отказалась принимать последствия — и изменила то, что казалось неизбежным. Выиграла битву с судьбой, вырвала Джера из лап смерти. Это было чудом, волшебством, неизвестной мне магией, но всё же это сделала я. Только как об этом рассказать своему ментору? О том, что на самом деле произошло у грота? Признаться, что я позволила ему умереть и что его благодарность — лишняя? Тот выбор, о котором говорил Джер, сильно изменил наши отношения, сблизил нас по-настоящему, как ментора и мейлори. А если он больше не будет смотреть на меня так, как смотрел тогда?

— Знаешь, возможно, выбор был у меня и раньше, — я задумчиво погладила арену, и песчинки прилипли к рукам. — Может, если бы я сделала его тогда, Каас был бы сейчас жив. И ты… тоже был бы жив. Если бы я знала заранее, что случится, я могла бы это остановить.

Если бы я так долго не сомневалась в своём менторе, а рассказала ему всё… Если бы часы вернули меня не на пять минут, а на десять, к примеру… Если бы я сумела нащупать ту точку на спирали времени, на которой я ещё могла свернуть с ведущей меня дороги, и вернуться в неё, я бы нашла совершенно другой исход. Без тяжёлых последствий и трудного выбора.

— Даже предсказатели не пытаются изменить предначертанное, хотя знают его по своим видениям, — Джер внимательно наблюдал за моей ладонью. — Изменив одно важное событие, можно запустить череду последующих, которые окажутся ещё страшнее, чем можно было бы себе представить. Порой мне кажется, что Квертинд сам выбирает свой путь и в его судьбу не стоит вмешиваться. Но я до сих пор пытаюсь.

— Не можешь позволить себе роскошь не иметь выбора, — заключила я, вспоминая, как лично убедилась в этом. — Потому что несёшь ответственность за последствия.

Джер усмехнулся, как умел только он — одним уголком губ. Мелкий шрам на другой стороне, должно быть, слишком долго досаждал ему болью, и он привык к такой мимике. Я принялась рисовать на песке пальцами, закручивая лабиринты. На подсохшей поверхности оставались причудливые спирали.