Потрясла головой.

И правда, что со мной? Я ведь не собиралась убить госпожу лин де Торн за то, что она отказалась выдать лекарство? Или за что?

За то, что я так же убила несчастного Кааса? За то, что у меня нет заполненного тиаля? Или за то, что Джера нет рядом?

В чём передо мной провинилась эта женщина?

— Простите, — попятилась я, жмурясь от стыда и всё ещё потряхивая головой.

Ментор Сирены сделала шаг мне навстречу и попыталась взять за руку, но я отшатнулась, не позволяя себя трогать. Рассеянно разжала пальцы, и Каас нырнул обратно в кожух.

Я развернулась и побежала прямо по лужам, не разбирая дороги, лишь бы поскорее оказаться подальше от людей. Даже не знаю, ради своей или их безопасности. Брызги летели в стороны, ели мелькали яркой зеленью, сливаясь в сплошное пятно. Я бежала быстро, перепрыгивая сразу через несколько побитых ступеней. Пот катился градом, вдохи были больше похоже на шумные всхлипы, но я не останавливалась.

Меня хлестали стыд и вина — самые злые погонщики.

Лёгкие разрывало от боли, ноги горели огнём, но я всё бежала и бежала, пока не обнаружила себя посреди арены бестиатриума. За год я так часто бывала здесь, что сейчас бессознательно пришла на знакомый круг. Ящиков с оружием не было, как и манекенов, только влажный песок, прибитый дождём, мокрый камень ступеней и идеально круглый кусок облачного неба над головой. Я села прямо на песок, обняла колени и уронила голову.

Можно убежать от людей, от статуй богов и даже от судьбы. Убежать от себя было невозможно. Какие бы дурманящие микстуры я ни пила, куда бы я ни отправилась и как бы быстро ни бежала, я брала с собой себя.

Мои часы однажды дали мне второй шанс, оказавшись странным, неопределимым артефактом. Но, какую бы магию они ни заключали в себе до вчерашнего дня и кем бы ни был их создатель, теперь они точно лишились своей силы. Больше вторых шансов у меня не будет. Я сделала столько ошибок и столько раз хотела вернуть время назад, что и сама уже сбилась со счёта. Но каждый новый день требовал от меня новых решений, ещё более сложных, чем те, которые уже приходилось принимать. И ничто не проходило бесследно.

Каас смотрел на меня из моих воспоминаний, и ужаснее всего было то, что я не видела в его глазах осуждения. Даже сейчас, будучи убитым мной, он поддерживал меня. Вокруг кипела жизнь, суетливая, наполненная светом, ветром, запахами и человеческим теплом, но со смертью Кааса пустота заполнилась во мне ледяным клочком ярости, ненависти к миру и Квертинду. С каждым днём с момента нашего с ним знакомства я обретала его всё больше и больше, чтобы в итоге потерять. Кажется, всё это время я шла по спирали лабиринта, что сужался в конечную точку, за которой больше не было хода.