– Дэвин, – резко сказала Катриана. – Наклонись вперед. Дай мне посмотреть на тебя. – Она проверила одеяла: они закрывали ее до подбородка.

Он медленно подался вперед; свеча осветила его безумно растрепанные волосы, порванную рубаху и явственные царапины и следы зубов. Катриану охватил гнев, который постепенно сменился глубокой тревогой, которая не имела к Дэвину отношения. Во всяком случае, непосредственного отношения.

Она скрыла свои чувства за злым смехом.

– Она действительно бродила по дому, как я погляжу. У тебя такой вид, будто ты побывал на войне.

Он с усилием выдавил из себя улыбку, но его глаза оставались мрачными, она это видела даже при свете свечи.

Это ее обеспокоило.

– В чем же тогда дело? – спросила она саркастично, но настойчиво. – Ты ее довел до бессилия и пришел сюда за добавкой? Могу тебе сказать…

– Нет, – поспешно перебил он. – Нет, не в этом дело. Это… совсем не то, Катриана. Это была… трудная ночь.

– Судя по твоему виду, трудная, – заметила она, вцепившись руками в одеяло.

Он упрямо продолжал спорить:

– Не в этом смысле. Это так странно. Так сложно. Думаю, я кое-чему здесь научился. Думаю…

– Дэвин, мне совсем не хочется выслушивать подробности! – Она рассердилась на себя за то, что подобные вещи заставляют ее так нервничать.

– Нет-нет. Не так, хотя да, вначале было так. Но, – он вздохнул, – по-моему, я узнал кое-что о том, что с нами сделали тираны. Не только Брандин и не только в Тигане. Альберико тоже. Они оба, и с нами всеми.

– Какое прозрение, – машинально пошутила она. – Наверное, она гораздо искуснее, чем ты воображал.

Это заставило его замолчать. Он снова откинулся на спинку кресла, и она больше не видела его лица. В наступившей тишине ее дыхание стало ровнее.

– Прости, – наконец произнесла она. – Я не хотела. Я устала. Сегодня мне снились плохие сны. Чего ты от меня хочешь, Дэвин?

– Не знаю, – ответил он. – Наверное, я просто хотел найти друга.

Снова Катриана почувствовала, что на нее давят, и занервничала. Она поборола инстинктивное, нервное желание предложить ему пойти и написать письмо одной из дочерей Ровиго. И ответила:

– В этом я никогда не была сильна, даже ребенком.

– Я тоже, – ответил он, снова наклоняясь вперед. Он привел волосы в некое подобие порядка. И сказал: – Но между нами есть нечто большее. Ты меня иногда ненавидишь, так ведь?