Она почувствовала, как стукнуло ее сердце.

– Нет нужды обсуждать это, Дэвин. Я тебя не ненавижу.

– Иногда ненавидишь, – возразил он тем же странным, упрямым тоном. – Из-за того, что произошло во дворце Сандрени. – Он помолчал и прерывисто вздохнул: – Потому что я был первым, с кем ты занималась любовью.

Она закрыла глаза. Безуспешно попыталась сделать так, чтобы эта последняя фраза не была произнесена.

– Ты знал?

– Тогда – нет. Потом догадался.

Кусочки еще одной головоломки. Он терпеливо сложил их. Вычислил ее. Она открыла глаза и мрачно взглянула на него:

– И ты считаешь, что, обсуждая эту интересную тему, мы станем друзьями?

Он вздрогнул.

– Вероятно, нет. Не знаю. Я решил сказать тебе, что хотел бы этого. – Он помолчал. – Честно, я не знаю, Катриана. Мне очень жаль.

К ее изумлению, ее потрясение и гнев испарились. Она увидела, как он опять откинулся на спинку без сил, и она сделала то же самое, откинувшись на деревянное изголовье кровати. Немного подумала, удивляясь собственному спокойствию.

– Я не испытываю к тебе ненависти, Дэвин, – в конце концов сказала Катриана. – Правда, не испытываю. Ничего похожего. Это неловкое воспоминание, не стану отрицать, но не думаю, что оно когда-нибудь мешало нам в нашем деле. А ведь только это имеет значение, не так ли?

– Наверное, – ответил он. Она не видела его лица. – Если ничто другое не имеет значения.

– Я хочу сказать, что это правда, то, что я говорила: я никогда не умела дружить.

– Почему?

Снова кусочки головоломки. Но она ответила:

– Когда была девочкой, не знаю. Может, стеснялась, может, была слишком гордой. Я никогда не чувствовала себя своей в нашей деревне, хотя это был единственный дом, который я знала. Но с тех пор как Баэрд назвал мне Тигану, с тех пор как я услышала это имя, для меня все остальное в мире перестало существовать. Только Тигана имеет значение.

Она почти слышала, как он это обдумывает.

– Лед годится для смерти и конца, – произнес Дэвин.

Именно эти слова сказала ей Альенор.