– А ты, Наддо? Как же ты его слышишь?

Стоящий на земле человек слегка покачнулся, потом ответил:

– Потому что я тоже родился там и на меня эти чары не действуют, или я еще одна их жертва, как вам будет угодно. – Дэвин услышал в его голосе напряжение, словно он изо всех сил старался удержать самообладание. Человек по имени Наддо сказал, глядя снизу вверх на Алессана: – Вас просили назвать свое имя, но вы назвали лишь его часть. Вы скажете нам остальное? Вы скажете мне?

Теперь его глаза уже трудно было рассмотреть, но голос говорил о многом.

Алессан непринужденно сидел в седле, даже после целого дня езды казалось, что он совсем не чувствует ни усталости, ни напряжения из-за их сложного положения. Но потом его правая рука поднялась и пальцы бессознательно зарылись в спутанные волосы, и Дэвин, видя знакомый жест, понял, что те чувства, которые он сам сейчас испытывает, вдвойне сильны в человеке, за которым он следует.

А потом он услышал в тишине этого ущелья, где раздавался лишь свист ветра в скалах и шорох конских копыт в молодой траве:

– Мое имя – Алессан ди Тигана бар Валентин. Если тебе столько лет, на сколько ты выглядишь, Наддо ди Тигана, ты поймешь, кто я такой.

Волосы на затылке Дэвина встали дыбом, его охватила невольная дрожь, когда он увидел, как Наддо упал на колени на холодную землю еще до того, как прозвучали последние слова.

– О мой принц! – полным боли голосом воскликнул раненый. И, закрыв здоровой рукой лицо, зарыдал.

– Принц? – очень тихо переспросил Дукас. Разбойники беспокойно зашевелились. – Сертино, объясни мне!

Чародей Сертино перевел взгляд с Алессана на Эрлейна, а потом на рыдающего человека. На его бледном круглом лице промелькнуло странное, почти испуганное выражение.

– Они из Нижнего Корте, – сказал он. – До прихода Брандина Игратского эта провинция называлась иначе. Брандин использовал чары, чтобы отнять имя у этой земли. Только те, кто там родился, и чародеи, благодаря нашей собственной магии, могут слышать это настоящее имя. Вот что тут происходит.

– А «принц»? Наддо назвал его так.

Сертино молчал. Он бросил взгляд на Эрлейна, и на его лице все еще было странное, смущенное выражение.

– Это правда? – спросил он.

И Эрлейн ди Сенцио с иронической полуулыбкой ответил:

– Только не позволяй ему стричь твои волосы, брат. Если только ты не хочешь попасть в рабство.

У Сертино отвисла челюсть. Дукас хлопнул себя шляпой по колену.

– Теперь еще и это! – рявкнул он. – Я ничего не понимаю. Здесь слишком много такого, чего я не понимаю. Я жду объяснений, от всех вас! – Его голос звучал резко, гораздо громче, чем прежде. Но он не смотрел на Алессана.