Когда извилистая горная тропа наконец-то спустилась в долину, она перешла в более широкую и ровную дорогу, идущую наискось к святилищу в центре. Примерно в полумиле от внешних каменных стен по обе стороны от дороги потянулись двойные ряды деревьев. Вязов, с начавшими разворачиваться листьями. За ними по обе стороны Дэвин увидел работающих в полях людей, некоторые из них были наемными мирянами, некоторые жрецами, облаченными не в церемониальный белый цвет, а в поношенные светло-коричневые одежды. Начались работы, которых требовала земля после окончания зимы. Один из мужчин пел приятным, чистым тенором.

Восточные ворота святилища были открыты – простые, без украшений, не считая звездного символа Эанны. Но высокие, заметил Дэвин, из тяжелого кованого железа. Стены, окружавшие святилище, тоже были высокими, из толстого камня. Они соединяли башни – всего восемь, – выступавшие вперед через определенные промежутки из широкого кольца стен. Это место, сколько бы сотен лет назад его ни построили, предназначалось для обороны от врагов. Внутри комплекса безмятежно возвышался над остальными зданиями купол храма Эанны и сверкал на солнце, когда они подъехали к распахнутым воротам и въехали внутрь.

Оказавшись за стенами, Алессан остановил коня. Впереди, невдалеке от них, слева, раздался неожиданный взрыв детского смеха. На открытом травяном поле, устроенном за конюшнями и большим жилым зданием, полдесятка мальчишек в голубых туниках гоняли палками мяч – играли в маракко под надзором молодого жреца в бежевом одеянии.

Дэвин смотрел на них с внезапной острой грустью и ностальгией. Он живо вспомнил, как ходил в лес возле их дома вместе с Поваром и Нико, когда ему было пять лет, чтобы срезать и принести домой свою первую палку для маракко. А потом часы – но чаще минуты, – оторванные от домашних дел, когда они втроем хватали свои палки и один из потрепанных, сменяющих друг друга мячей, которые Нико терпеливо мастерил, наматывая бесчисленные слои ткани, и носились в грязи по скотному двору, воображая себя командой Азоли на предстоящих Играх Триады.

– В последний год моей учебы в храме я в одной игре забил четыре гола, – задумчивым голосом сообщил Эрлейн ди Сенцио. – Я никогда об этом не забывал. Сомневаюсь, что смогу такое забыть.

Дэвин бросил на чародея удивленный и насмешливый взгляд. Алессан тоже обернулся в седле. Через мгновение все трое обменялись улыбками. Крики и смех детей в отдалении стихли. Их увидели. Маловероятно, что появление незнакомцев было здесь привычным событием, особенно так скоро после таяния снегов.