– Еще рано, – твердо произнес Алессан по крайней мере в пятый раз. – Мы ждали годы, и теперь не следует чересчур торопиться.

У Дэвина возникло чувство, что принц предостерегает самого себя больше, чем остальных. Правда заключалась в том, что, пока Алессан не отдал приказ, они не могли действовать – только наблюдать, как люди из Барбадиора, Играта и провинций Ладони убивают друг друга под жгучим солнцем Сенцио.

Судя по солнцу, был полдень или немного позже. Стояла нестерпимая жара. Дэвин попытался представить себе, как должны чувствовать себя люди внизу, рубя и избивая друг друга, скользя на крови, топча упавших в кипящем котле битвы. Они находились слишком высоко и далеко, чтобы кого-нибудь узнать, но не достаточно далеко, чтобы не видеть, как умирают люди, и не слышать их воплей.

Этот наблюдательный пункт был выбран Алессаном неделю назад; он уверенно предсказал, где разместятся колдуны. И оба они стояли именно там, где он предполагал. С этого наклонного гребня, менее чем в полумиле от более высокого и широкого холма, где находился Брандин, Дэвин смотрел вниз на долину и видел, как солдаты двух армий сошлись в беспощадной схватке и отправляли души противников к Мориан.

– Игратянин хорошо выбрал поле боя, – сказал Сандре почти с восхищением, когда ранним утром начали раздаваться ржание коней и крики людей. – Долина достаточно большая, чтобы оставить ему простор для маневра, но не настолько широкая, чтобы позволить барбадиорам зайти с флангов, не встретившись с серьезными трудностями на холмах. Им пришлось бы выбираться из долины, а потом идти по открытым склонам и снова спускаться вниз.

– И если посмотрите, то увидите, – прибавил Дукас ди Тригия, – что Брандин разместил большую часть лучников на своем правом фланге, к югу, на тот случай, если они все же попытаются это сделать. Стрелки могут снимать барбадиоров, как оленей, среди оливковых деревьев на склонах, если те попробуют пойти в обход.

Одна группа барбадиоров действительно предприняла такую попытку час назад. Их перебили и прогнали прочь стрелы лучников с Западной Ладони. Дэвин почувствовал прилив возбуждения, но он быстро сменился смущением и беспокойством. Барбадиоры олицетворяли тиранию, бесспорно, и все, что она означала, но как он мог радоваться любому триумфу Брандина Игратского?

Но должен ли он был в таком случае желать смерти жителям Ладони от рук наемников Альберико? Он не знал, что должен чувствовать или думать. Ему казалось, что его душа обнажена и беззащитна, обречена на сожжение под небом Сенцио.