Шляпа лежала там же; капли стекали по краям, отталкиваясь от непромокаемого материала. Хранительница рассказала, что Эмма хотела подарить её мне, когда мы должны были вернуться после спецоперации. Что же, подарок я всё-таки получил. В груди застыла ледяная боль, постепенно сливавшаяся с холодом вокруг. Я курил, не решаясь забрать предмет гардероба. Что-то останавливало, что-то кричало о том, что мне следует докурить и уйти, как остальные, попрощавшись. Всё меньше оставалось у могил чёрных зонтов, большая часть их уже удалялась прочь, к поджидавшим на стандартной трёхкилометровой дистанции транспортникам. Пора было возвращаться к работе. Костя, легонько похлопав меня по плечу, отправился вслед за остальными.
Но я был не один. Кто-то остался вместе со мной, докуривая сигарету, посылая последнее эфемерное прощание тем, кто уже не с нами. Нас было мало, так мало, но мы ощущали единство в боли, в отчаянье и печали. Смерть — это всегда больно. Где-то в других местах по всему миру также стояли люди, курили сигареты, держа чёрные зонты, даже если не было дождя, и говорили, говорили, говорили. Прощальные слова, страшные слова. Мне, вероятно, было хреновей всех. Потому что я даже слова эти не мог выплеснуть из сложенных трубочкой губ, исказившихся в гримасе равнодушия.
Виселица смотрит на то, как люди умирают, и не скрипит вне зависимости от того, невинный ли человек или же нет.
— Говорят, смерть — это всего лишь начало, — опустился рядом со мной шеф, почесав плешь на голове. — И я думаю, правильно говорят. Если где-то кто-то умирает, кто-то остаётся жить, помня о смерти. Memento mori, Джон.
— Знаю, шеф, — кивнул я, в очередной раз затягиваясь. — Я догоню.
— Ага, — поднялся он, распрямив плечи. — Шляпу только не забудь. Она бы хотела, чтобы ты её носил.
— Обязательно.
Армянин, в последний раз приложившись к сигарете, затушил её в портсигар и, развернувшись, отправился к транспорту. Последние товарищи, военные и полицейские, уже покидали могилы, но кто-то, как и я, решил досидеть, а точнее, достоять до последнего. Десять или двадцать чёрных зонтов сгрудились вместе, дымя и вздыхая. Блеснув татуировками, шагнул на один уровень со мной Самурай.