Конец.

— Красивая история, — произнёс я. — Ладно, Орфан. Отставим в сторону все метафоры и параллели. Ты уверен, что хочешь освободиться от бессмертия?

— Конечно, — кивнул он, как ни в чём не бывало попыхивая трубкой. — Гильдия останется на Эранду, я с ней уже поговорил. А король… Король знает. Он поймёт. Мои люди проводят тебя до портала, с этим проблем не будет.

— Раз такова твоя воля, — пожал я плечами, поднимаясь с уютного диванчика. — Может быть больно.

— Всё в порядке, — тихо произнёс Орфан, выходя из-за стола и вставая напротив меня. — Лишь бы всё это прекратилось. А, и Джон. Пока я не ушёл. Знаешь, зелье, что я ношу на шее — всего лишь способ создания себе иллюзии, что я могу обрести свободу. Принимай его, не принимай — всё одно, бесполезно.

— Сурово, — покачал я головой. — Хорошо, приготовься.

— Да…

— Де ро, и фа рэ, — медленно, с паузами начал зачитывать я, вытянув руки с раскрытыми ладонями в сторону пепельноголового. — А рэ до, и на. Милость равновесия.

Что-то в голове щёлкнуло, но я быстренько отогнал ментальную отдачу от высшего заклинания в сторону. Мягкий свет, что начали излучать ладони, плавно опутал всё тело Орфана. Тот отпустил трубку, та с глухим звуком упала на пол. Мой странный знакомый закрыл глаза, но под закрытыми веками было видно пульсирующие вены. Чего не сделаешь ради свободы, а?

— Я… я чувствую, — прошептал он.

Молодое тело стремительно старело, благородное, без единого изъяна лицо покрывалось морщинами, ноги задрожали, едва справляясь с весом, возложенным на них. Но Орфан улыбался. Улыбался не ехидно, не саркастично, без иронии. Улыбался так, как улыбается счастливый человек.

— Я…

— Дай угадаю — это был твой план с самого начала? — хмыкнул я.

Пепельноголовый рассмеялся. Глухо, хрипло, но от всей души.

— Не сомневайся, Джон.

И обратился в пепел вместе с одеждой. Подхватив остатки лёгким воздушным потоком, я подошёл к картине, что стояла в шкафу. Помните? Замок у реки. Лес по левую руку, поле по правую. Такой же пейзаж украшал стены кабинета, но я был заинтересован именно в его собрате, поставленном в рамку.

Прах покрыл картину сам, без моего участия. Не знаю, как я догадался, может, просто удача. Вместо замка и ближайших к нему земель на меня смотрел запечатлённый в какой-то момент своей жизни Орфан во весь рост. В одной руке он держал свою трубку, в другой — дневник. Что ж.

— Вот и обрёл ты покой, странный ты чудак, — хмыкнул я, разворачиваясь на выход. — Я не знал тебя достаточно, Орфан, сын Ормада, внук Оркада. Не знал достаточно, чтобы прощаться, как с близким. Но я всё равно скажу это.