— Хранители-Ренегаты, — хмыкнул я.

— Да, — кивнула женщина. — Предки мои… Как же давно они ушли. Тогда и был заключён союз. В обмен на свою спокойную жизнь божество создало артефакт, позволяющий нам освобождать от оков человечности и души других. Набирать новых кандидатов. Но старый божок схитрил… Испытание фрески Вопросов оказалось едва ли по силам даже мне. Поэтому настоящих, правильных Ренегатов так мало. Уже нет, я бы сказала.

— Ты последняя, — оскалил я белые ряды зубов в голой челюсти.

— Тебе не испугать меня, Палач, — рассмеялась она. — Теперь ты равен… Нет, выше меня. А я прожила достаточно. Достаточно, чтобы сойти с ума. Такое часто путают со старческим маразмом. Запомни одно — бог Жизни должен продолжить существовать. Уничтожать его естество, даже если у тебя хватит сил, недопустимо. Даже нечто вроде меня это понимает.

— Как скажешь, — произнёс я. — Твоих преступлений твоя история всё равно не изменит. Игры с цивилизациями, с отдельными личностями, в том числе с Гео… Приговор уже вынесен, Ренегат.

Женщина, сотканная из коричневой субстанции, мягко улыбнулась.

— И почему нельзя вернуться назад во времени..?

— Этой силы уже нет, — ответил я, но женщина, казалось, спрашивала не меня, а кого-то позади. — Прощай, Ренегат.

Коса крутанулась, рассекая плоть, состоявшую из коричневой слизи. Третья голова плюхнулась на чёрную землю, с шипением растворяясь в плотной почве. Тело и всё, что было к нему присоединено, с тем же звуком обратилась в ничто. Я обернулся, чтобы заметить размытый силуэт, рухнувший на землю. Радиация всё же сумела забрать одну жизнь, чтобы освободить другую. Диана старательно цеплялась за подошедшего меня, но силы неизбежно покидали её. Потихоньку голубой огонёк в одном из её глаз потухал.

— Зачем? — только и вырвалось у меня.

— Так… надо… — прохрипел слон бездны. — Либо я… Либо Немезида…

— Понятно, — кивнул я, а затем присел на корточки рядом. В голове было абсолютно пусто, но коса в руках невольно вздрогнула, будто отзываясь эхом на что-то внутри. Если бы тут был Джон, он бы пошутил. Или закричал. Или всё сразу.

— Эй… Джон… Я, возможно, знаю об этом мире очень мало… Куда меньше… Кх-кх… Чем ты…

Я сидел, не говоря ни слова.

— Но кое-чему я успела научиться… У тебя… Знаешь… Чему?

— Говори, — вновь мотнул я головой.

И вдруг хриплые, едва доносившиеся даже до вашего скромного слуги слова сменились чистой, громкой и отточенной речью, прозвучавшей громом среди наступившего затишья. Шорох серого песка о руины стеклянного замка уважительно уступил отчаянной, искренней, а самое главное — живой речи.