Мы плавно снизились, и перед нами открылись внешние ворота ангара. Пилот приземлился посередине шлюза, и ворота снова закрылись.

Мы выбрались из циклолета и встали в гудении фильтрованного воздуха. Дрейм потянулся и спросил:

– Где Маккел?

Маккелом звали прораба. Он всегда приходил встретить нас в шлюзе.

– Мы задержались, – ответил я. – Он, должно быть, занят.

Мне пришло в голову, что я понятия не имею, как Пеллонхорк собирается все это устроить.

– Где мой сюрприз? – спросила Мадлен. – Тут грязно.

– Да что с тобой, Алеф? – сказал Дрейм. – Ты меня раздражаешь. Тебе в сортир надо, или что?

– Я не люблю опаздывать. Вы же знаете.

Пока Дрейм отошел к панели комма и что-то в нее говорил, Мадлен стояла на месте, поджав губы. На ней был длинный плащ, солнечно-красный, а ботинки ее блестели так, будто кто-то их только что вылизал.

– Не пялься на меня так, Алеф, – буркнула она. – Это противно. Ты хоть представляешь себе, какой ты противный?

– Да ну к черту, – сказал Дрейм. – У них обед, наверное.

Он открыл дверь вручную.

Никого не было. Мы прибыли почти на час позже, чем я пообещал Пеллонхорку. Они с Лигатом, должно быть, уже ушли, сдались. Как бы Лигат ни доверял Пеллонхорку, он был далеко от дома.

Мадлен ахнула:

– Что это?

Дрейм моментально повеселел. Я остался стоять в тени шлюза, а они пошли вперед, к свету внутри.

– Это наш дом, Мадли, – прошептал он.

Захваченный ее восторгом, Дрейм забыл обо мне. Мадлен подошла к нему, прижалась и взяла за руку, и, хотя я видел только их спины, было ясно, что она трется промежностью о его ладонь. Они неловко сдвинулись с места. Через узкие просветы между ними я видел, как она сжимает его корень, тянет Дрейма за него вперед. Один раз Мадлен оглянулась, заметила меня и улыбнулась. Хотя бы она не забыла, что я здесь. Адресованная мне улыбка была неприятной.