Смотрел прямо в них. Казалось, он чего-то ждет.

– Пеллонхорк… – сказал Лигат.

Мадлен вздохнула и попыталась сглотнуть, от движения кожа ее натянулась еще туже, и именно в этот момент Пеллонхорк поднял руку, ровным и глубоким движением перерезал ей горло и уронил ее.

Когда кровь брызнула и начала падать слабеющей параболой, Пеллонхорк наклонился к струе и вытянул язык, словно какое-то насекомое.

Все это время я ничего не делал. Я не утверждаю, что невиновен. Я не могу объясниться. Я уже видел слишком многое.

«Я должен». Вот что я думал тогда – что должен что-то предпринять. Что ничего не делать – значит быть ничем. Но я не мог. Я пытался выкинуть из головы картину того, что только что сделал Пеллонхорк, но она только присоединилась ко всем остальным сценам, которым я был свидетелем.

Мне пришло в голову, что в конце концов, в конечном итоге, я – просто животное, и не более. Мы все были животными под тонким налетом эволюции.

Я вспомнил Геенну – неожиданно и с ужасной тоской. На Геенне все было так просто. Это было мое детство. Я хотел заплакать, но не мог. Я хотел упасть на колени перед отцом Благодатным и попросить о прощении, как будто священник мог его мне даровать. Я хотел, чтобы Мадлен была жива. Я хотел, чтобы мы с Пеллонхорком снова стали детьми. «О Геенна!»

– Что ж, Итан, – говорил Лигат. – Твой сын хотел убить тебя сам. Я его понимаю, но сказал «нет». Это удовольствие – мое.

Пеллонхорк смотрел на отца. Должно быть, я пошевелился и привлек его внимание, потому что он кивнул мне, словно я подал условленный знак, а потом указал на Лигата. Я не представлял, что он имеет в виду, но увидел, как он держит нож – приготовленным к броску. Я чувствовал, как ужасно колотится мое сердце. Я ничего не понимал.

Лигат поднял пистолет и направил на живот Дрейма.

– Я почти не хочу тебя убивать, Итан, – сказал он. – Я так долго ждал. Давай проверим, смогу ли я тебя разговорить. Маленькая демонстрация отчаяния напоследок.

Он сжал пистолет крепче, и Дрейм издал тихий звук. Слышать, как Итан Дрейм скулит, было ошеломительно.

Я едва не крикнул Пеллонхорку, чтобы тот бросал нож, но он выжидал.

Лигат улыбнулся.

– Вот так… – начал он.

Содрогнувшись от усилия, Дрейм вытащил культю из-под мышки и рассек ею воздух. Поток его крови хлестнул Лигата по лицу, и тот вскрикнул, ошарашенный и ослепленный. Он начал бешено стрелять, никуда не попадая, потому что Дрейм распростерся на полу.

И снова я мог бы что-то сделать, но не сделал ничего. Я смотрел, как Пеллонхорк наконец-то бросает нож движением, больше похожим на легкий взмах. Клинок погрузился в плечо Лигата, и того скрутило от боли. Пеллонхорк рванулся вперед и ударил Лигата кулаком в лицо. Тот рухнул как подрубленный и больше не двигался.