Дрейм остановился рядом со мной, щурясь в темноту шлюза.

– Что?

Дверь врезалась в него и опрокинула. Дрейм все еще сжимал пистолет и поднял его, когда Лигат – я видел, как он припадает к земле, сверкая глазами, – выстрелил. Длинная бусина света в темноте была стремительна и ослепительна.

Сначала я подумал, что Дрейм выронил пистолет, но, когда лампы в шлюзе вспыхнули, увидел, что упала его рука, отстреленная у запястья. Он прижал культю к боку, останавливая поток крови, и потянулся за упавшим оружием другой рукой, но Лигат отбросил все еще зажатый в кулаке пистолет Дрейма ногой. Дрейм тотчас же вскочил и бросился на Лигата.

Я все еще стоял у двери, ошеломленный. Даже числа меня покинули, и я видел эту сцену так, словно она была наложена на тридэ-сетку. Я наблюдал за прямыми и кривыми движений, выстрелов, фонтанов крови, падения руки с пистолетом, а потом их скачков по полу, Дрейма, неловко врезающегося в Лигата, который пошатнулся, но восстановил равновесие перед тем, как Дрейм снова на него кинулся.

Лигат с размаху ударил Дрейма в челюсть рукоятью пистолета, замедлив его, но не остановив, прицелился и стал стрелять по его коленям, сначала дробя их, а потом обращая в месиво, одно за другим, пока Дрейм падал на землю.

Итан Дрейм был невероятно упрям. Даже теперь он не издал ни звука. Когда ему изуродовали ноги, он рухнул бесшумно, не отводя глаз от Лигата, поддерживая свой вес целой рукой и все еще прижимая культю к боку, по которому расплывалось кровавое пятно. Казалось, будто он копается у себя внутри.

– Привет, Итан, – сказал в конце концов Лигат. Он тяжело дышал, но улыбался, и в уголках его глаз виднелись морщинки удовольствия. – Нечего сказать? Может, хотя бы с сыном поздороваешься? – Он сделал указующее движение головой, не сводя с Дрейма глаз.

Я обернулся – до этого я стоял неподвижно, и шея у меня хрустнула от напряжения – и увидел Пеллонхорка, стоящего в углу шлюза.

Он был жив!

У его ног лежала без сознания Мадлен. Когда Пеллонхорк склонился и без труда поднял ее, она застонала, ее веки задрожали и внезапно оказались открытыми. Пеллонхорк выпрямился, обхватил ее шею рукой и надавил.

Я не понимал, что происходит. Я пытался сопоставить это с планом. По плану Мадлен не должна была здесь находиться.

Она попыталась вцепиться в его руку, но ей не хватило сил. Ее рот открывался и закрывался. Я заметил, насколько красная у нее губная помада. Впервые за все это время наступила такая тишина, что было слышно, как в шлюзе гудит кондиционер. Он был одной громкости с хриплым дыханием Мадлен. Ее лицо было бледным и становилось все бледнее. Она уронила голову, и ее глаза начали закрываться.