В жизни Пеллонхорка тоже были женщины, хотя долго не продержалась ни одна – в том или ином смысле. Он начинал заговаривать о вечности своей империи. И еще говорил о смерти в общем и о своей собственной, хотя особенного внимания я этому не уделял.

Мое кружево становилось все сложнее, и моя жизнь с Пайревой тоже. Пеллонхорк никогда о ней не упоминал, хотя я был уверен, что он знает о нашей близости.

Мой отец и Итан Дрейм всегда пользовались преимуществами разных законов на разных планетах, как делали и законопослушные бизнесмены, хотя диапазон их средств был уже нашего. Но Пеллонхорк пошел дальше, включая в свою организацию законодателей, чиновников и политиков. Дарил им деньги и прислушивался к ним. Когда у них возникали проблемы, эти проблемы решались за них. «Рад помочь». «Мы же друзья». Он ничего не требовал взамен, а потом просил их о маленьких, незначительных услугах, что им льстило, а затем – об услугах более щепетильных, за которые хорошо вознаграждал. И в конце концов они обнаруживали, что более крупные услуги оказывать не так и сложно, а награды за них значительны. А еще обнаруживали, что те люди из их окружения, которые могли бы воспротивиться некоторым из этих услуг, либо не противились, либо больше не существовали.

Пеллонхорк был в таких делах экспертом. Когда он хотел казаться остроумным, то называл себя дарвиновцем. Возможно, если бы меня не было, организация не продержалась бы так долго или не стала бы такой огромной. Но я следил, чтобы то, что мы делали, не угрожало стабильности в Системе. Скорее, наоборот, мы способствовали торговле и коммуникации. Никого не одолевала излишняя алчность – то есть одолевала, конечно же, многих, но никто из них не выживал. Организация была не паразитом Системы. Она была ее симбионтом.

Единственной угрозой всему этому была Песнь, переполненная фактами, выдумками и слухами. Информации там было почти столько же, сколько порнографии.

Оценить качество Песенной информации было невозможно. Были места, где ее просеивали и классифицировали как надежную или нет, но никто никогда не пытался исправить положение.

Наша организация росла. Только неназываемая планета оставалась вне пределов досягаемости, и меня это устраивало, потому что угрозы она не представляла. Обычно наши операции проходили успешно. Порой неудачные решения вызывали реакцию со стороны администрации или антикоррупционного комитета, и те действия, которые мы вынуждены были предпринять, задерживали нас или стоили нам нескольких человек. Но всегда находились другие люди. Всегда были жадность и страх.