Он встал в узком проходе между двумя капсулами, лицом к отцу, и взглянул на консоль. На одном из мониторов выровнялась сейсмическая линия, и, когда она это сделала, лицо Итана Дрейма расслабилось, а дыхание стало легче.
– Так лучше, отец, не правда ли?
Дрейм кивнул, насколько был способен. Из уголков его рта вытекала слюна. Он прикрыл глаза.
– Он не разговаривал со мной несколько месяцев, – сообщил мне Пеллонхорк. – И до сих пор не принимает, что это для его же блага. Каждый раз, когда мы видимся, я предлагаю ему выбор. И Лигату, кстати, тоже. Слушай, Алеф. – Он снова повернулся к отцу: – Боль может уйти навсегда, отец. Тебе этого хочется. Я дам тебе умереть, а я знаю, как сильно ты хочешь умереть. Ты постоянно меня об этом просишь. Все, что ты должен сделать в обмен, – это попросить меня отпустить Лигата. Он выйдет из этой комнаты – это случится быстро – а ты сможешь умереть. Только скажи. Тебе всего лишь нужно посмотреть, как он уходит.
Пеллонхорк встал лицом к Лигату, чья боль явно не отступала. Лигат заскрипел зубами и выдавил одно слово. Я не сразу распознал в нем «пожалуйста».
Пеллонхорк вновь обратился к отцу.
– Он попросил тебя вежливо. – Ответа не было, и он ударил по капсуле ладонью. – Отец!
– Нет. – Дрейм облизнул губы и сказал: – Убей нас обоих. Пожалуйста, Пеллонхорк, сделай это.
– Нет, – прошипел Пеллонхорк. – Это не вариант.
А потом, к моему ужасу, Дрейм прошептал:
– Алеф? Это ты?
Мое дыхание пресеклось.
– Да, – сказал Пеллонхорк, взглянув на меня. – Он здесь.
У меня сжалось горло. Я знал, что Дрейм даже не видит меня, но был перепуган.
Пеллонхорк что-то переключил на консоли, и мониторы на стене моментально поменялись изображениями. Боль, казалось, перескочила, будто что-то материальное, с лица Лигата на лицо Дрейма. Дрейм испустил тихий, давящийся звук, замолчал, и я снова смог дышать. Пеллонхорк развернулся ко второй капсуле.
– Лигат. А как насчет тебя? Ты молил моего отца о милосердии. Будешь ли ты милосерден к нему?
Лигат едва заметно качнул головой. Щеки у него стали такими худыми и бледными, что под ними просматривался череп. Он собрался с силами и пробормотал:
– Я не, не… стану смотреть, как он уходит.
– Подумай. Если согласишься, то умрешь секундой позже. – Пеллонхорк посмотрел на меня, поднял брови и сказал Лигату: – Ты ведь не веришь в Бога? Я знаю, что не веришь. Так какая тебе разница? Боль закончится, и ты станешь ничем. – Он наклонился вперед и изучил лицо Лигата вплотную. – Отпусти моего отца. Попроси об этом – и получишь покой.
– Я. Не. Стану. Смотреть. Как. Он. Уходит. – Долгий дрожащий вдох – и: – Это