Скорлупа лодки поглотила короткий смешок Рейзер. Рассказ из этого не получался. События близились к завершению – уж в этом-то, в отличие от всего остального, Рейзер не сомневалась, – но увязать все концы было невозможно. Это больше походило на жизнь, чем на любую из историй; это было безумие.

Впереди поблескивала и колыхалась небольшая кучка сарков. Все эти безумные жизни, поставленные на паузу.

Две могущественные стороны проталкивают на платформу никому не известного человека, перенесшего нейроинженерную операцию. Работают они друг против друга или разными путями идут к одной и той же цели? Бред.

Рейзер точно знала только одно: что Десис был прав, что ее отобрали и обучили для этого уже очень давно.

Сарки на сонаре светились все ярче, пока не стало похоже, что ее окружают звезды. Рейзер проверила коммуникатор ближнего радиуса. Ничего. Мимо ряд за рядом проплывали сарки, покачиваясь, как будто приветствовали ее.

Это было красиво. Она представила себе, что море – это жизнь Системы и что все содержащиеся в нем воспоминания успокаивают его. И подумала о тех, кто воистину потерян – о Бейле – с мучительной, горько-сладкой печалью.

Время шло, и Рейзер уже не думала о своей цели. Она играла с видом, наблюдала сарки вблизи в ярчайших подробностях – едва заметная ржавчина на корпусах, вереницы рыб, словно тянущиеся за ними мысли, – и видела их в тени, простиравшимися на сотни метров вокруг, видела узоры, которые они составляли, серые потоки и следы. Она задремала, проснулась, задремала снова.

А потом вибрация лодки сменилась более ощутимой дрожью, и Рейзер пробудилась окончательно.

Впереди высился огромный подводный корпус платформы.

Таллен

Таллен чувствовал себя больным и запутавшимся. Перед ним стояли Беата и Лоуд, а раскалывавшаяся голова подсказывала ему, что в подводной части возникла неотложная проблема. Он спускался в глубочайшие внутренности платформы, двигаясь механически и так быстро, что едва не спотыкался об орду путающихся под ногами чирикающих мехов-ползунов. Эта головная боль была непривычной, острой с самого начала и дающей точное направление. В ней не было никакой неопределенности.

Беата сказала:

– Таллен? Вы ведете себя необычно.

Челомехи попытались остановить его, но Таллен отпихнул их. Он направлялся к центральной регулировочной камере, в которую уходили поднимавшиеся со дна трубы. Голова его казалась полной тумана.

Лоуд добавил:

– Вы ведете себя не так, как ведете обычно. Мы обеспокоены.

Двери камеры открылись перед ним. Консоль представляла собой комплекс монитории и пьютерии, контролирующий работу всех труб: главных, качающих ядро в резервуары, и вспомогательных, по которым шел газ. Здесь же находилась гиропьютерия, непрерывно перераспределявшая газ и ядро в резервуарах, поддерживая равновесие платформы.