Абита коснулась острием сабли его горла, и Питкин замер.

– Спасибо за лепешки и чай, – сказала она. – Твоя доброта пришлась очень кстати.

Шериф поднял взгляд. Глаза его опухли, помутнели от слез и укусов москитов.

– Что?

– За мной не ходи, – предостерегла Абита. – Пойдешь следом, убью.

Оставив шерифа, она направилась назад, к деревне. Конюшни пылали вовсю, в небо столбом валил дым, зловещее багровое зарево осветило деревню от края до края.

Возле конюшен суетились без особого толка около дюжины саттонцев. Многие – должно быть, в надежде спасти запас фуража – тащили к конюшням ведра с водой.

«Поздно спохватились, – подумала Абита. – Скоро узнаете, каково это – зимовать впроголодь».

Обнаружив, что ее появление заметили, она улыбнулась, и саттонцы, как один, замерли, уставившись на нее в ужасе и изумлении. Тогда Абита топнула ногой, зашипела, захохотала вслед убегающим и дерзко двинулась дальше, вдоль главной улицы, к усадьбе Уоллеса.

По пути она заметила, что ранена: вдоль плеча к локтю тянулся длинный, глубокий порез. Должно быть, кто-то из стражников зацепил. Внушительная с виду, рана побаливала, но вовсе не так, как должна бы. Кроме того, ступни ног продолжали преображаться, из ступней превратились в копыта. Приподняв юбку, Абита окинула взглядом ноги. Да, ноги тоже преобразились, приобрели сходство с козьими, покрылись пушистой шерсткой, шаг сделался легким, упругим. Выходит, Самсонова кровь превращает ее в кого-то вроде него самого? Подумав об этом, Абита пощупала голову и – да, разумеется, отыскала на темени пару бугорков, обещающих вскоре обернуться рогами.

«И что ты об этом думаешь?» – спросила она у самой себя.

– По-моему, это просто чудесно.

С Самсоном им в лесу пришлось разделиться. Оглядевшись, Абита нигде поблизости его не заметила, но чувствовала: он рядом.

Дойдя до общинной площади, она обнаружила в колодках человека, да не кого-нибудь, а преподобного Картера. Стоило ей подойти ближе, его преподобие поднял голову, оглядел ее с головы до пят.

– Абита?

– Абита мертва. Я – ведьма.

– Вижу, – кивнув, откликнулся он.

Изорванная одежда его была изрядно испачкана, взгляд полон беспросветной тоски, на осунувшемся, изможденном лице темнели пятна кровоподтеков, поперек лба тянулась скверная рана.

– Тогда скажи, будь добра: им вправду удалось сломить мою Сару, и она возвела на себя поклеп? – откашлявшись, спросил преподобный Картер.

– Простите, ваше преподобие, но… Да, это правда.