Я застываю без движения, глядя на него, и он тянется за скрипкой. Не успев даже понять, что делаю, отдергиваю одну руку, другой влепляю ему пощечину.

– Не смей!

Это заставляет Джесса отпрянуть, прижав ладонь к щеке. Сама я, потрясенная содеянным, подношу пылающие пальцы к открытому рту.

– Ага. Он тоже однажды так меня ударил, когда я пытался помешать ему играть на проклятой скрипке!

– Лжешь, – отвечаю. Еще одна трещина в фундаменте моей личности.

– Он не был идеальным, как бы тебе того ни хотелось. Ты в нем видишь прямо божий дар этому гнилому мирку. А это не так! Своих призраков и скрипку он любил в тысячу раз больше, чем нас! – Тревога за меня сменяется у парня яростью с быстротою молнии.

– Неправда! Ты сам не знаешь, что мелешь! – Что, если с Джессом Черный Человек тоже водит знакомство, как со мною, и нашептывает ему устами папы, как нашептывает мне? Вот прямо сейчас нашептывает…

– Когда я бросил заниматься на скрипке, он со мной две недели не разговаривал, – надрывается мой брат. – Просто перестал замечать. А я был ребенком!

Не знаю, что на такое отвечать. А Джесс давит и давит – неумолимо, безжалостно:

– Он не бросал скрипку, продолжал играть, даже когда точно знал, что причиняет боль и вред тебе. А ведь я ему рассказывал о маленькой девочке с потолка, которая не дает тебе покоя.

Я ошарашена. Ужас холодной мертвой рукой хватает меня за горло. Наверное, раньше надо было складывать два и два…

Папа понимал, что своей скрипкой подвергает меня опасности, и все-таки продолжал играть. Страсть к инструменту была для него важнее, чем благополучие дочери.

Усилием воли отгоняю эту горькую мысль.

– Что ты знал о той маленькой девочке?

– Она являлась тебе в ночных кошмарах. Ты натыкалась на нее повсюду в доме. Часто плакала и жаловалась: мол, у тебя на потолке живет мертвый ребенок. А потом еще осы…

Я содрогаюсь, вспомнив, как отвратительные сетчатые крылышки касались моей кожи, предвещая неминуемые укусы. Глаза наполняются слезами.

– Это была третья сестра, Брэнди. Папина и тети-Инина. Она погибла из-за их отца.

– Чего? О чем ты?

– Тетя Ина мне рассказала. Потому-то папа и был одержим скрипкой. Не хотел отпускать от себя покойную сестренку. – Какая-то отдаленная часть сознания, недоступная даже для Черного Человека, подсказывает: да ведь и ты занимаешься тем же самым. Цепляешься за инструмент, чтобы удержать рядом отца.

Джесс бледнеет, но тут же встряхивает головой.