– Ладно. Ясно. В общем, какая разница? Мертвая сестра. Против нас – живых детей. Он выбрал ее. – Мой брат складывает руки в замок.

А я вновь слышу шепот Черного Человека – и ежусь от озноба и произношу, озвучиваю его ядовитые речи, прежде чем успеваю осмыслить их:

– За это ты убил папу. За то, что, по-твоему, он мало нас любил.

Честное слово, я не собиралась этого говорить, я даже в глубине души не до конца в это верю, но обвинение просто вылетело из меня, как пробка из бутылки шампанского.

Джесса от удивления открывает рот.

– Я не убивал его. Я… только старался спасти тебя. Оградить, защитить… Я не хотел папиной смерти, клянусь. Все только ради твоей безопасности… Мне исполнилось тогда всего тринадцать, Шейди! А по ощущениям – уже на полпути к могиле. Надо было избавить от такой участи хотя бы тебя.

– Избавить? – горько смеюсь я. – И от чего же ты меня избавил?

Уж точно не от папиного бремени. Не от ноши, что свалилась на меня после трагедии. Скрипка и есть эта ноша. Конечно, ноша, как бы я ее ни любила. Теперь – только моя, и больше ничья.

– Я его не убивал, – повторяет брат, и в глазах его – мольба, смешанная с отчаянием. – Только забрал скрипку, когда уезжал гостить к другу на озеро. Не хотел, чтобы отец играл, пока меня нет. А за последствиями проследить было бы некому. И с тобой могло что-нибудь плохое случиться!

«Лжет. Всегда лгал. Фрэнку о Джиме, и тебе тоже, помнишь?» – брызжет слюной Черный Человек.

Мотаю головой, стискиваю зубы. Меня словно разрывает надвое.

– Вранье, – выношу вердикт Джессу. – Ты просто собирался уничтожить скрипку. Ты всегда ее ненавидел.

Джесс заглядывает мне в лицо, и то, что он там прочитывает, решает дело.

– По крайней мере тебя я ей не дам сгубить так, как она угробила его. – Брат, словно ящерица языком, выстреливает вперед рукой и выхватывает скрипку; вырывает ее из моих пальцев. – Надо было еще тогда… – бормочет он, пятясь. – Глядишь, и папа остался бы жив. Но теперь ее последний час настал. – И опрометью припускает прочь.

Вскакиваю на ноги и преследую его что есть мочи, увертываясь от встречных деревьев. Я точно знаю, куда он… Сломанное ребро горит огнем, но мне плевать: брат украл мою жизнь и улепетывает с нею в руках, сейчас утопит!

Если бы намеревался просто разломать, стукнул бы корпусом как следует о любой из сотен стволов, проносящихся мимо нас на бешеном бегу. Он утопит скрипку, как утопил папу! Теперь все встало на свои места.