– И что ты стал делать?

– Опять побежал! Добрался вскачь обратно, до дома друга, вместе вызвали полицию. Я солгал, что был с отцом в машине и выплыл в окно. Был весь мокрый и в крови, поэтому поверили без разговоров. Сказали – мне повезло. Но мне не повезло, Шейди. Мне… кажется, что с тех пор на нас на всех легло проклятие.

Прямо как эхо маминой формулировки двухнедельной давности. Она считает, что проклята, поскольку все ее мужья погибают.

Закрываю глаза, и перед ними – лишь папа в гробу. Какой-то странный костюм, неестественно темный на фоне белоснежных подушек. Тело кажется ссохшимся, совсем маленьким. На лицо мне было невыносимо поднять взгляд, так что смотрела я все время на руки. Я так часто видела их за разными делами: игрой на скрипке, чисткой рыбы к ужину, вскапыванием пахучего жирного чернозема в саду за домом…

– Ее надо уничтожить. – Джесс одним рывком выхватывает меня из прошлого в настоящее, где существует лишь сокровище, прижатое к моей груди.

В этот момент я не испытываю к брату ничего, кроме ненависти. За папу. За покушение на мою скрипку. Образ тела, колеблемого красной водою, жжет меня изнутри, запечатлевается в подкорке. У меня уже дважды был шанс присоединиться к папе.

– Отдай, – увещевает Джесс. – Я все сделаю сам. – Подходит ближе и кладет ладони на инструмент. У меня так ослабели руки, что он без усилий вынимает его их них.

Но сразу, как только мои пальцы теряют контакт с холодной мокрой древесиной, горячее, невыносимое стремление вновь ощутить его прожигает меня насквозь.

– Пожалуйста, Джесс, умоляю. Мне без нее не жить. Я умру, умру, Джесс! – всхлипываю и вою. – Дай хотя бы сыграть напоследок, всего один разок. Всего один, о большем не прошу. Дай вызвать папин призрак, и ты тоже сможешь его увидеть. Он все разъяснит, все разложит по полочкам. А потом – делай с ней что пожелаешь. Топи, жги, разноси в щепки. Только дай сыграть в последний раз. Неужели ты не хочешь встретиться с папой? Извиниться перед ним.

Брат оборачивается. Каждая черточка его лица искажена страданием.

– Не обманешь? Обещаешь? Только один раз?

– Клянусь. Всем сердцем клянусь.

Даже не знаю, ложь это или нет. Джесс – тоже.

– Сию минуту, здесь?

Энергично мотаю головой. Если пустить скрипку в ход прямо сейчас, когда неизбывное, свежее горе так и гудит во мне, наполняя до краев, словно воды, в которых нашел смерть папа, можно перебудить всех духов в лесу до единого. Против такого и Черный Человек не устоял бы.

– Сегодня я слишком устала.

Вместе ковыляем через рощу. Руки Джесса крепко сжимают гриф.