Преимущество дружбы с Дьяволом было в том, что он по каким-то своим признакам умел находить природные кладовые. Сунет руку в трухлявую корягу – вытащит на свет сотовый мед, часть возьмет, остальное оставит, потом аккуратно забросает трухлявый пень снегом. Сунет руку в дупло – и вот уже орехи на гостинец. Оттаял снег, попросит посохом поработать – и вот котелок отборного зерна. На худой конец, посвистит в прорубь – и выползут строем раки. Умел удивить. Но досыта не кормил, чтобы не отбить охоту к железу. И никогда не угождал, оставляя ни с чем, если она вдруг сама переставал искать, чем поживиться.

Как-то раз ударила оттепель, а через день мороз, обледенелые ветви ломались, как стекло. А потом налетела вьюга. Каждая веточка покрылась снежно-ледовым наростом. И как на зло от реки пришлось отойти. Чтобы добраться до почек и хвороста, приходилось отбивать толстую ледяную корку, а потом выковыривать их из-под острых намертво застывших ледяных осколков. И когда она намекнула, что неплохо бы перекусить, он ответил: да, надо – и смотрел голодными глазами. На другой день, когда желудок свело от голода, и она открыто попросила посмотреть вокруг, нет ли чего поблизости съестного, он ответил, удивившись ее просьбе:

– Маня, если б я под лежачие колоды манну сыпал, кто бы шевелился-то? В природе так заложено, что атавизмом становится все члены, в которых нет надобности. Я смотрю, ты решила колобком катиться по жизни?

Манька прикусила язык, а от ее сверлящего взгляда Дьявол не умер – даже не заболел.

Но как бы она не уставала, живая вода снимала усталость мгновенно. Отпив большой глоток и обтерев ступни и ладони, она добавляла в бутыль снег или наполняла ее в чистом незамерзающем роднике, чтобы на утро та опять была полной. Настроение поднималось – и в очередной раз Манька прощала Дьяволу издевательства, понимая, что была от них немалая польза. Последнее время она перестала чувствовать холод, уже не ныло к вечеру тело, увеличилось расстояние, которое проходила за день, и, сдавалось ей, не только живая вода была тому причиной.

Оттепель и дождь, а за ними тридцатиградусный мороз укрепили снег, образовав толстую корку наста – как накатанная дорога. И лед на реке установился крепкий, надежный, только очень скользко. Падая и чертыхаясь, Манька не раз помянула мечту про санки с опорой. Она чуть не сломала себе руку, а потом и шею. Дьявол, насмотревшись на ее неуклюжее катание на железной подошве и снегоступах, которые не выдерживали и постоянно разваливались, внезапно ухватился за идею: снял с нее котомку, развязал посохи, загнул концы. Без видимых усилий проткнул своей тростью каждый посох в пяти местах, просунул в дырки выструганные дощечки, закрепив их железными болтами, которые слепил из каравая, соединив посохи в пяти местах, как полозья, распарил ивовые прутья, кору липы и бересту, сплел большую корзину и закрепил на санках, а к корзине и дощечкам приделал перекладины в виде прочной ручки, чтобы можно было толкать санки впереди себя.