А еще рассказывал Дьявол о других людях, которые летают на крыльях от звезды к звезде, потому что башню построили правильно. И дивятся те люди неумелым строителям, но знают: рассказать им о законах градостроения – себе дороже.

Пробовали уже.

Хватают учителей, тащат в операционную и дырки во лбу выпиливают, вырезая телепортирующую железу, или начнут обвинять в домогательствах и прочих сексуальных извращениях и насилиях.

И обходят стороной мудрые строители горе-строителей. Разве что за теми же спорами залетят тайно, чтоб не убили, как инакомыслящих, и заберут последнее существо, чтобы вырастить в другом месте, а при исследовании и заборе проб применяют искусственное усыпление сознающей материи, чтобы вопли червей не слышать.

– В смысле? – удивлялась Манька. – У них что, червей нет?

– Я не о биомассе речь веду, – сердился Дьявол узкому мышлению. – Слышала, небось, что если взять земли с кладбища и принести домой, ужас обрушится на человека? А еще замечено, что земля со свежей могилы быстрее убивает человека, а вампиру от нее никакого вреда.

– Ну, слышала, – утвердительно кивала Манька.

– Так вот, земля, как слоеный пирог. Везде, где есть физическая материя, существует другая – тонкого плана. Информационное поле, в котором вас удерживает душа, ближний, я… И каждый умерший какое-то время остается на земле, доживает отмеренные ему дни, дожидаясь Страшного Суда.

Ну, сам Суд не страшный, просто страшные вещи показываю…

И вот, умер человек, а я спрашиваю: где у тебя земля – пропуск в Рай? Он и так, и эдак, что-то про землю талдычит, а поднять глаза и посмотреть на ближнего, ума не хватает. Ну не объяснять же ему, когда мозгов уже нет, а дух мылит узенько, какую землю он должен вернуть возделанной и мерзостями не запачканной. И обращаюсь к нему: «Если землю сохранил, будешь жить, а нет, не обессудь, мне свидетель твоей праведности нужен!» И убоявшись Судного Дня, всеми муками охраняет покойник аршин земли, внезапно нападая на человека, который возьмет землю с его могилы да и принесет домой, или подсыплет кому-нибудь в туфлю, натравливая покойника на человека: мол, смотри, он твою землю попирает!

Ох, Манька, тебе близко к могилам лет сто лучше не подходить. Умершие как огня боятся безземельного человека. Так что, достает тебя не только нечисть, но и покойники, которые смерили свою землю.

– А которые в огне сгорели? – хитро прищуривалась она.

– Ну, им вся земля постель! – усмехался Дьявол.

В общем, рассказывал Дьявол, что все живое жалко, но оно не вечно. И ничто не совершенно, а только Бездна – неподвижная, мрачная, застывшая, как камень, с которой он как две стороны одной медали. Он парил над нею, как Дух, пока не решил, что надо бить себя каленым железом за такие бесцельно прожитые годы. А еще, что опыт, конечно, приходит к нему быстрее, чем к человеку, но не сразу, и никому не надо позволять себе указывать, особенно тем учителям, которые ведутся на смерть, как закланные овцы.