Манька ахнула.

Что-то случилось с железом, пока гостила у Бабы Яги: обувь смотрелась изношенной, будто отшагала километры дорог – вот-вот башмаки каши запросят! – и посох стал еще на четвертинку короче. Полюбовалась гладкими с бархатистой кожей без единой царапины ладонями, погляделась в зеркальце: оно отразило задорные с хитринкой глаза, курносый нос и часть губы, полыбилась, еще раз убедившись, что десны не окровавленные, без припухлостей, с мелкими белыми выступами новеньких зубов. Лицо полностью в зеркальце не умещалось, но Манька и так знала, что хороша собой. Сунула зеркальце в карман котомки и заглянула внутрь: заветная бутыль с живой водой лежала среди прочего скарба. И даже рогатина из ветви неугасимого полена крепилась к посохам. Она не горела, но испускала тепло, приятно согревая спину. Неугасимые поленья будто специально нарастили для нее эту толстую, поленобразную рогатину, переплетаясь между собой и срастаясь в одну ветвь. И выросла она за одну ночь – крепкая, легкая, с небольшой выемкой в месте срастания, будто несла с собой два полена.

Нет, не зря она столько времени искала Посредницу!

Вспомнив, что лишилась живой воды как раз после того, как стала считать себя красавицей, постаралась упрятать радость от Дьявола: нахмурилась, обратив взор к горизонту, представила уличающую ее Благодетельницу, согласилась со всеми обвинениями в свой адрес и мысленно ужаснулась трудностям далекого пути.

Настроение, конечно, было жаль – зато бутыль целее!

И неожиданно уловила отрывки радиопередачи, почему-то в себе:

– Берегитесь! Идет тать пожрать плоть детей, развести мужей и жен, обобрать людей! Чудовище выткнула Бабушке Яге глаза! Перерубила шею! Вынула внутренности и проткнула сердце!..

Забыв о живой воде, с удивлением прислушалась к истеричному воплю, прозвучавшему у самого уха. Как радио, она работала из рук вон плохо: все каналы мешались в один гул, и прозвучавшая явно волна ее напугала. Звон, особенно в левом ухе – к слову сказать, она привыкла, думая, что это внутренности у нее так работают – всегда был, но теперь в этом звоне она слышала отдельные слова и даже целые предложения, тонувшие в скрежете, что-то среднее между визгом пилы и стрекотом обезумевших цикад.

Сам собой напрашивался малоутешительный вывод: так вот, значит, как Идеальная Женщина достает людей, когда человек вдруг усматривает в ней врага! Люди слышали радио не только снаружи, но и внутри себя, а если внутри, получалось, что человек как бы сам думает. И ужаснулась: если догадка правильная, то каждый встречный увидит в ней смерть и разорение: кто согласится поменять собственные мысли на разумное исследование ее речи? А голос у Благодетельницы в уме был задушевный, проникновенный, и такой родной, что сама она на мгновение почти поверила в то, что идет, как тать.