В костре тлели красные угли, отдавая земле тепло, играя бардовое-черными отсветом причудливых теней, иголки норовили воткнуться в тело, под ветками похрустывал снег, который на утро становился лужей. Манька слушала Дьявола и тихонько засыпала, иногда вздрагивая во сне.

Ну хоть бы раз приснилось что-нибудь из того, о чем он рассказывал. А снились ей старые развалюхи, бомжи, падшие женщины, и гонялись за нею по всей земле злые люди…

Иногда, просыпаясь посреди ночи, Манька слушала радио.

Радио о ней не забывало, но спустя неделю после смерти Бабы Яги, вспоминало с ленцой, как о надоевшей мухе: муха еще летает, или муха летает, но лучший способ отвязаться от мухи – игнорировать, или муха забилась в щель. Но, как бы то ни было, она чувствовала, что на радиостанции не все так спокойно, как хотелось бы Радиоведущим. Например, не было ни одного слова про то, где ее искать, ни разу не описали ее внешность. Внутри себя она чувствовала радиоведущих, как уверенных в себе, счастливых и беззаботных, и в то же время подспудное и едва уловимое отчаяние нарастало даже на тех волнах, где Благодетельница славила саму себя. Нечисти где-то там хорошо, и ей в лесу вроде тепло и сытно, а радио, на фоне боголепных радиоведущих, гонит волну, которую послушать – вешаться пора.

День прошел, уставшее от физических нагрузок тело приятно разморило. В шалаше под елью было тепло и уютно, ветер сюда не пробивался. И светло. Перед шалашом так же ровно горел костер, давая достаточно света и тепла колышущими красновато-желтыми языками пламени. Слушая поднимающийся снаружи вой и свист ветра и шуршание метущейся в воздухе снежной крупки, Манька уже почти уснула. Дьявол, прикрыв глаза, заложив руки за голову, лежал рядом на еловом топчане. И мечталось ей: все уже позади, она вернулась в деревню, односельчане встретили ее с почетом, расспрашивая, каково оно – в столице, а жизнь стала лучше, потому что прислушалась к ней Идеальная Женщина – и муж ее, Царь, издал правильные законы…

Внезапно, сквозь дрему, она услышала почти рядом треск поваленного столетнего дерева, земля вздрогнула от его скрипучего падения, а в ночную тьму взметнулось закаркавшее черное воронье, которые предупреждали ее об опасности, подъедаю за нею остатки обедов. Она испуганно вскочила, ударившись о верхнюю перекладину, нашарила куртку, выползла из шалаша, чутко, с паникой в душе, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи.

– Что это?

Дьявол вылез следом, едва взглянув в ту сторону, откуда раздался треск. Передвинул котелок к огню, покопался в повешенной на сук котомка, доставая заварку и мед.