Ну, как далекое… – Дьявол пожал плечами. – Не настолько, чтобы не уместиться в одну жизнь, но человек не помнит об этом. Многих ли из тех, с кем встретилась, будучи в сознании, можешь вспомнить?

– Ну-у, – протянула Манька, роясь в памяти. – Я их как бы помню… скорее, знаю, что они есть, но образа нет, даже лица старухи-опекунши не помню… Лица как бы стерты, но если встречу, то узнаю.

– А это лишь те, кто прошел через сознание. А сможешь ли вспомнить тех, кто прошел мимо, когда была без сознания? Именно так в тяжелую годину люди забывают, что они не одни, а железо, как антенна, принимает, рассеивает и умножает голоса древних вампиров, чтобы достал ушей вампира – это их когти и клюв. И если однажды человек сокрушит железо, то поймет, что древний вампир следует за ним по пятам.

Вот такой бог, Маня, не любит тебя. Думаешь, откуда появилось сообщение, что ты убила Бабу Ягу?

От таинственного голоса Дьявола, от мистической картины освещенных призрачным светом неугасимого поленьего дерева спутанных ветвей ели, больше похожих на крючковатые пальцы, обхвативших ствол, от капели, заглушаемой воем беснующейся в вышине метели, по спине побежали мурашки. Манька зябко поежилась, потеплее закутавшись в одеяло.

– – Я слышу древнего вампира? Значит, радио – это не сама Благодетельница? – догадалась она. Ей даже стало обидно: она-то думала, что во дворце без нее жить не могут, только о ней и говорят, а оказывается, никто о ней не вспоминает.

– Правильно, зачем им помнить о проклятом?

– Ну, в последнее время они вялые какие-то…

– Во-первых, немного железа сносила, а во-вторых, рядом нет человека, от которого отразился бы голос, вошел в твою землю и на другой стороне наябедничал, – объяснил Дьявол. – Так что ни о Кикиморе, ни о Бабе Яге вампиры пока не знают. Возможно, волнуются, почему не выходят на связь, но кто подумает, что исчезновение крутейшей нечисти дело рук какой-то бомжи? Орешки покрепче падали замертво от одного их взгляда. А пропадать им не впервой. Кикимора обычно на зиму в спячку впадает, а Баба Яга закроется в избе на месяц-другой и запасы изводит, катаясь на человеческих косточках.

От его слов у Маньки камень с души упал.

– Так мне бояться или радоваться? – не поняла она.

– Радоваться, что клык им подточила, и помнить: клыки у вампира быстро отрастают. Как только людей встретим, все твои грехи наружу выйдут. Но, кто предупрежден – тот вооружен. Древние вампиры могут пить кровушку, пока слово в земле лежит. Достанешь – развеется. А чтобы достать его, нужно вспомнить, кто слово посеял и что это было за слово. Древние вампиры мелют, что ни попадя, а истина лежит на дне глубокого колодца, и прежде, нужно открыть матричную память ближнего, а он куда опаснее, если стал на путь вампира. Это уже не ближний, а враг, в руке которого и ты, и твоя жизнь, и все, что у тебя есть. Я предупреждал, что как только человек пренебрежет мною, отдам его врагу, который сокрушит его жезлом железным.