И люди, и комната Маньку заинтересовали.

Она даже не удивилась, узнав Бабу Ягу. И, может быть, подумала она, среди них были ее душа-вампир и Благодетельница… Но образы смазывались. Разглядеть вампира и потом опознать, вряд ли смог бы человек, они были много ближе, почти у самого лица, куда человек обычно не смотрит. Глаз слезился – и от плевков, и оттого, что в него тыкали спицей, и что высох. Его стянули, не позволяя моргнуть. Кто-то ради смеха напялил на него очки. Вампиры бесновались и исходились слюной, украшая глаз синяками. Потом и вовсе началось непотребство, когда одна из женщин, а потом другая и третья, садились на глаз, запихивая туда, откуда берутся дети, надавливая на него и получая от этого удовольствие, измазывая своей пахнущей мочой, выделениями пота и смолянистой жидкостью. Некоторые из них разделась донага и сладеньким голосом расхваливали себя, объясняя глазу, какие они хорошие да пригожие, демонстрируя непотребные части тела. Мужчины совали глаз в отхожие места, объясняя, что только так он может на себя смотреть, называли женщин святыми, и бессовестно улыбались своими ртами, обнажая острые клыки.

А потом и вовсе стало смешно: вампиры начали причитать о глазе, что якобы его озолотили, а глаз не вернул им долг, пустив по ветру, и выли, сморкаясь в носовики, указывая глазу на то, что он якобы не умеет жить и мешает другим.

Манька никак не могла взять в толк: зачем вампирам надо так издеваться над глазом, но открыла для себя много интересного. Она тоже искала в вампире человека, и многие из них казались ей много совершеннее ее самой, в то время как Дьявол пытался втолковать, что вампир – не человек, и его лицо – маска, а под маской другое лицо, которое противностью своей превосходит любое представление человека о злых демонах.

«Или у меня крыша совсем уехала, – подумала она, – или у них отмороженный интеллект…»

Но, поразмыслив, рассудила, что раз глаз работал по задумке вампиров, получалось, что сами вампиры прекрасно понимали, что делают. Взять ту же мысль, заложенную глазу, что смотреть на себя ему должно через отхожие места вампира…

Если бы ей, абстрактно мыслящей, в здравой памяти пришлось вынести такие издевательства, она испытала бы не меньший ужас, который виделся глазу. А что говорить о нем, который объяснить себе ничего не мог, а только жить с этим? Именно страх внушали вампиры земле, чтобы она безропотно служила и приносила им кровь и силу человека.

Комната в глазу стала темнеть, к глазу приближались, чтобы его выколоть, он потух.

Наконец, всевидящее око можно было хоронить.