Все тело ныло, точно по нему проехали катком, плечи, спина и поясница отваливались, настроение было никакое. Проснулась она злая и ворчливая. Утро показалось ей безотрадным. Но у Дьявола настроение было преотличное.

Он проверял заросли неугасимого полена. Самые густые и скученные наросли там, где закопали рогатину. Расправил загнутый сук, любуясь пучками неугасимых ветвей,

– Это крона поднимается, а ствол у дерева еще долго будет под землей, а когда оно поднимется… – заметив, что глаза у нее красные и сама она смотрит на него мрачно, махнул рукой в сторону бани. – Иди, подлечись, баня живой водой всю ночь запасалась.

После парной, после крепкого свежего веника, как Манька раза три нырнула в холодную реку и, обмотавшись полотенцем, вышла к завтраку, доброе настроение начало возвращаться.

– Люди в баню ходят с вечера, а я с утра, – заметила она, попивая чай из брусничных и смородиновых листьев на живой воде.

Впервые после долгого перехода воду можно было не экономить. Колодец за ночь подрос и был уже в половину колодца. Чай взбодрил ее – от ночных переживаний остался только осадок, хандра отступила. Ей хотелось подремать еще, но признаваться Дьяволу, что она всю ночь не могла справиться со своими страхами, не хотелось. Дьявол был уверен, что бессонницы бывают только у не натруженного тела.

– Почему же, – буднично заметил он, – просто ночью не топят, вот и не моются. Нырнула в реку, прошлась веничком – и никаких лишних мыслей не осталось. Ну, время еще есть, пока обсыхаешь.

Манька мысленно поблагодарила Бога за то, что Дьявол умел ненавязчиво читать мысли, так что ей не приходилось лишний раз просить о чем-то – сам догадывался! Ушла в предбанник, свернулась калачиком и тут же заснула. На этот раз сон у нее был крепкий и сладкий, и за двадцать минут успела отоспаться за всю бессонную ночь. Слово свое Дьявол сдержал, разбудив ни минутой раньше, ни минутой позже. Встала она другим человеком, живая вода сделала свое дело, тело стало легким и здоровым.

За ночь в избушке накопился такой смрад, что даже распахнутая настежь дверь не выветривала его. Дым стоял коромыслом. Синие языки пламени вырывались из-под бревен, но снаружи ничего не горело и внутри избы ничего не занималось пожаром.

– У нее бревна необычные, противопожарные, живые, – объяснил Дьявол. – Много воды пьет, да только пламя ей не потушить, оно в таком месте, где избе его не достать.

– Что, спиной становиться? – спросила Манька, понимая, что тушить пожар придется ей.

– Нет, глазами будем смотреть, только так смотреть, как затылком. Что-то должно щелкнуть, чтобы ты поняла, что у тебя включился передний привод. Надеюсь, глаза у погребушек прорезались.