– А-а-а… – протянула Манька, подивившись смекалке нечисти.

Она собрала ушные раковины в мешки, вынесли их на улицу. Дьявол поставил на огонь котел с водою. И когда вода нагрелась, он выгреб угли, оставив только самую малость.

Пришлось ждать, пока парафин и воск расплавятся и всплывут на поверхность. Манька орудовала шумовкой, поливая сверху холодной водой и вычерпывая.

Пока ждали, стал накрапывать дождик. Дьявол принес стакан парного лосинного молока. Молоко было чуть горьковатое и жирное. Ломоть железного каравая, смоченный в молоке, не скрипел на зубах, а таял, как сахар. Конечно, сахар не был дефицитом, и в сахаре она себе не отказывала, но она вдруг вспомнила, когда попробовала его в первый раз. Лизнуть только успела.

Кусочком сахара ее угостил соседский мальчишка, засахаривая малину в трехлитровом бидоне, разбивая комочки пестиком – тот самый, сопливый – ставший впоследствии оборотнем.

«Ну, не ври! – сказала ей бабка, когда она принесла кусочек сахара домой, чтобы с ней поделиться. Прищурилась зло и подозрительно: – Умный парень, да чтобы с дурочкой якшался! Сознавайся, приживалка беспризорная, сахарок мне просили передать? Так я и знала… Позолотили, называется, ручку! Выкормыш обворовывает! Ах ты падина!» – закричала бабка и с размаху ударила поленом.

Сахар выпал из ее рук прямо в грязь…

Именно таким запомнился ей сладкий белый кусочек.

Бабка присматривала за ней как опекун. Взяла из детского приюта, когда ей было чуть меньше трех лет. То ли пожалела, то ли прикрывала надзирательницу детдома, которая приходилась ей дальней родственницей. Тогда ее сильно побили и сломали руку, и чтобы тот случай не стал достоянием общественности, ее удалили из списка сирот и сбагрили бабке, дав немного денег и наказав тихонько похоронить в укромном месте.

Она долго лежала без сознания, но выжила. И рука срослась. Манька так и не решила до конца, где ей было бы лучше: в приюте, в котором ее побили один раз, или у бабки, которая била ее каждый день.

Свое непростое сиротское житье-бытие она вспоминала нечасто, но пока вытапливался парафин из ушей, голова была свободной. Слова Дьявола запали ей в сердце. Наверное, он судил о бабке, как чужой человек, но у нее ближе никого не было. Не было у нее, наверное, матери, думала она, принес аист, не донес до места, увидел лягушку, кинулся ловить, а про нее забыл…

Может, охотники его подбили, а иначе как она оказалась на Мутных Топях? И долго поминали ей этот случай, чтобы она знала свое место. Манька до сих пор не могла поверить, что родная мать бросила ее на этом болоте.