Без щепки костры быстро прогорали, обгоревшие трупы падали вместе с цепями, но не всегда прахом. Иной раз от них что-то оставалось.

До поздней ночи Манька тушила костры и вытаскивала на улицу угли, пепел, останки, сваливая в яму. Благо, останки быстро становились пеплом, и когда она приходила с другими, видела, что земля заполняет яму как бы сама собой.

Наконец Дьявол приказал работу прекратить и идти отдыхать. Изба приготовила ужин: грибной суп, жаренные грибы с зеленым луком, пирог с грибами. На третье – чай с медом. Дьявол не забыл про железный каравай. Пока ели, странно поскрипывали половицы.

– Изба ругает тебя, почему не взяла рукавички, – сообщил Дьявол, обращая внимание Маньки на скрип.

– Сгорели бы, – ответила она с набитым ртом. – Так никаких рукавиц не напасешься, а руки вода лечит, – и покраснела: забота избы оказалась приятной. «Завтра обязательно в рукавичках пойду!» – решила она угодить избе.

Дьявол повернулся к печке и развел руками. Потом вернулся к трапезе. Чаевничали за самоваром, говорили о том, о сем, о погоде на завтра, поминали добрым словом водяных, и что если идти во дворец наезженной дорогой, то не избежать нападений разбойников, и о том, как быстро на землю пришло лето, и что надо помочь избам собрать малину и землянику, одни они, пожалуй, не управятся…

Незаметно переместились на крыльцо. Была ночь, но ветви неугасимого дерева испускали едва заметное свечение, и ночь казалась сумерками. За рекой в селениях люди тоже еще не спали, там горел свет, и ярко сияли над головой звезды. И луна, которая была еще тонким рогаликом.

На следующий день все повторилось. Манька наловчилась искать щепки как раз в тот момент, когда труп прощался со своим красноречием, и полено, чуть угаснув, выбрасывало сноп жидкого огня, чтобы наполнить труп жизнью. Все тело у нее болело, обожженное огнем. Жар стоял такой, что казалось, будто она плавится. И если покойники имели в себе молчание, то угадать, как и когда вылетит огонь из костра, было невозможно. Ожоги кровоточили и покрывались волдырями с дикой ноющей болью, будто с нее содрали кожу и тычут в оголившиеся мышцы острыми иглами, загоняя их до кости. Манька выла вместе с трупами, и поднималась живой водой, до которой временами ее уже доносил Дьявол, бросая в озеро издалека, с крыльца, и когда она шлепалась о воду горящим факелом, брызги летели в разные стороны.

Она удивлялась, почему огонь не сжигал обгоревшие трупы, как ее саму, а как раз наоборот, получалось, поддерживал в них жизнь.

– А как так? – удивилась она, размышляя над природой жизни и смерти.