Борзеевич утвердительно кивнул головой, присматриваясь к Манькиному луку, но лук ей был нужен самой. Но смотрел Борзеевич не на лук, а на тетиву, конец которой охватывал конец лука, в виде украшения. Дьявол, перехватив его взгляд, взвыл, и парой приемов отмотал тетиву, отрезая кинжалом, который висел у Маньки на поясе в ножнах, подавая ее Борзеевичу. И на глазах изумленной Маньки посох Борзеевича в одно мгновение превратился в излучину лука, стянутый крепко, и был этот лук не хуже того, который она держала в руках.

И она сразу позавидовала Борзеевичу, стоило ему опробовать лук. Стрела вылетела со звоном и пронеслась над лугом, почти параллельно земле, выискивая свою жертву, вонзилась в сердце оборотня и прошла навылет, впиваясь в ляжку другого. Оба оборотня начали метаться среди своих, началась потасовка, а когда она закончилась, растерзанные тела остались лежать на земле.

– Ну теперь-то я заслужил винца чуток? – старик хитро прищурился, а Дьявол довольно крякнул.

– Не забыл! – примирился он с Борзеевичем окончательно. Вынул из-под полы пыльную бутылку, водрузив протянул старику, провожая Борзеевича вниз.

Манька пожалела, что не попросила избы сделать проход с одного чердака на другой – глупо понадеялась, что Дьявол будет охранять избу-баньку. Но ведь он не мог отвратить нечисть от того места, куда она смотрела. И она мысленно помолилась избе, провожая Борзеевича взглядом.

Кровь оборотня…

Вино совсем не походило на кровь. Рубиновый напиток, который слегка флюоресцировал. Она решила попробовать. Вино ей понравилось. Не пьянило, но бодрило очень. У него, и вправду, был привкус крови, слегка сладковатый, и странно нежный аромат забытых грез. И мнилось ей, что засветила она кому-то в глаз, кто сказал ей недоброе слово. Страх ушел. Теперь она чувствовала, что сделает то, что не могла бы без вина: взяла стрелу, натянула тетиву и легко выпустила ее, точно зная, что стрела попала в цель.

За стенами избы поднялся вой. Манька не поверила ушам, бросившись к окошку.

Стрелять оборотни не могли, лапы не руки: она без страха высунулась посмотреть, чем стая обеспокоилась. Именно это ей было нужно: еще один оборотень корчился в агонии. Стрела торчала у него из сердца. К нему уже подступали другие оборотни, помогая умереть. Остальные, наконец, в ярости пересекли невидимую черту, которая удерживала их вначале, и через пару секунд звери обступили избы, перекошенные от бешенства, скребли лапами стены, рычали и выли, прыгали, пытаясь добраться до чердака, но соскальзывали по гладким стенам, скатываясь вниз.