Циклы размножения мало что для него значили. Ему удастся сделать вклад в генетическое разнообразие Города, когда его вирусные гаметы рекомбинируют с чьими-то еще в теле ночного создания и сделаются морфологически активны, лишь однажды или дважды. И тем не менее в некотором абстрактном смысле Субъекту было приятно сознавать, что он бросает саму свою сущность в вероятностный океан, откуда она, может статься, выплывет, неведомо для него самого, новым жителем города со своими уникальными мыслями и запахами. Это наводило на другие мысли – о долгой истории Города, о которой он узнал в лицее. Город был очень древним, а история его народа – очень долгой и состояла из подъемов и спадов.

За тысячелетия природа пробудила в жителях UMa47/E медлительную любознательность и способность делать разное при помощи пальцев. Они познали камни и почву, ветер и дождь, бесконечно большие и бесконечно малые числа, планеты и звезды. Где-то на ближайшем спутнике UMa47/E находились руины Города, который его предки возвели – на пике одного из особенно творческих подъемов, – а потом забросили, сочтя неэкономичным и противоестественным. Они проникли вглубь атомов. Они построили телескопы на самом пределе ограничений, накладываемых атмосферой, металлами и оптикой. Они слушали звезды в поисках сигналов – но ничего не услы- шали.

И уже давным-давно (Маргерит представила себе, как широко откроются от удивления глаза Тесс) они построили прецизионные и почти бесконечно сложные квантовые вычислители, чтобы исследовать ближайшие обитаемые миры («совсем как мы в Кроссбэнке, – обрадовалась бы Тесс, – совсем как мы в Слепом Озере!»). И узнали то, что мы узнаем сейчас: разумные технологии способны порождать совершенно новые формы жизни. Они обнаружили миры более древние, чем их собственный, и миры более юные. Миры, где произошло то же, что и у них. Урок был очевиден.

Сны машин, которые они построили, проникли глубоко в ткань реальности, и там, во сне, они нашли таких же, как они сами.

Этот жизненный цикл, полагал Субъект, был значительно медленнее, чем тот, через который проходили его сородичи, но по существу столь же неизбежный: драма творения, трансформации и усложнения, растянувшаяся на миллионы лет.

Субъект часто об этом думал: дни славы Городов-Звездочетов, их квантовые телескопы, а потом структуры, которые родились и выросли, словно прочерченные по поверхности планеты пунктирные линии, структуры, совершенно не похожие на то, что строили или помышляли строить его сородичи, структуры, похожие на гигантские ребристые кристаллы или огромные белковые молекулы, структуры, куда можно войти, но откуда нелегко выйти, структуры, служившие для связи с живой материей Вселенной, структуры, которые и сами в каком-то смысле были жи- выми.