Она снова отвернулась к своим распахнутым ладоням, с которых все еще клубился туман — плавно и безмятежно, будто в такт ее дыханию.

— А от чего зависит стихия? — спросил я, вспоминая резкие, рваные молнии ее сестры. — По наследству передается?

— Чаще всего, но не всегда. Никто точно не знает. Она словно сама выбирает тебя. Одним достается огонь, другим воздух или вода, а я будто заблудилась в тумане…

Она легко тряхнула руками, и дымка, рождавшаяся, казалось, из узоров на ее коже, перестала клубиться наружу. Нина положила руки на скамейку ладонями вниз, словно давая им передохнуть.

— Твоя стихия тоже рано или поздно себя проявит, — рассеянно глядя в парящую вокруг завесу, произнесла она. — Скорее всего, ты уже ее чувствуешь, просто еще сам этого не понял…

Ее рука лежала на скамейке между нами — совсем близко — с тонким запястьем, изящными пальчиками и еле заметными голубыми венами, которые, казалось, сейчас слегка пульсировали, будто прося себя погладить. Немного посмотрев на нее, я молча положил поверх свою руку, и Нина медленно повернула голову ко мне.

— Ты же знаешь, — спокойно спросила она, — что я помолвлена?

Однако вытягивать свою руку из-под моей не спешила.

— А еще знаю, — отозвался я, — что ты не рвешься замуж.

— А я знаю, — усмехнулась она, — что ты жутко наглый!

— А я знаю, что тебе это нравится…

Синие глаза пытливо прищурились.

— И откуда же ты это знаешь?

— Просто чувствую, — ответил я и погладил ее руку.

Несколько мгновений Нина задумчиво рассматривала меня, пока мой взгляд то и дело замирал на ее коралловых губах, которых мне сейчас хотелось коснуться не меньше, чем ее руки.

— Если уж мы говорим откровенно, — после паузы заговорила она так тихо, что ее голос словно завяз в тумане, — то если хочешь просто развлечься, поищи другой вариант.

— А если не просто? — так же тихо спросил я.

— Тогда тем более, — ответила она с какой-то еле уловимой грустью.

— Отлично, — я снова погладил ее руку, — люблю сложности.

Не улыбнувшись, Нина уже серьезно посмотрела на меня.