Обернувшись на гулкий звон и различив положение стрелок на медном циферблате, Таша расширила глаза.

– Полдень? – едва слышно выдохнула она, переведя недоверчивый взгляд на Алексаса. – Но…

– Да, – так же тихо ответил её рыцарь. – Амадэи могут многое.

…Таша ожидала увидеть в замке Зельды свидетельства могущества Возлюбленной Богиней. Но не того, что её враг может обернуть день ночью.

Вечной ночью.

Ощутив на себе чей-то пристальный взгляд, Таша обернулась и встретилась глазами с одной из львиц на полу. Та лежала неподалёку от стола – слава Богине, без кости – и вглядывалась в Ташино лицо. Без злобы, без хищности, как будто удивлённо. Глаза цвета незабудок показались Таше знакомыми, но…

– Приветствую, братья и сёстры.

Шум за столами мгновенно стих: новый голос, холодный и вежливый, с лёгкостью перекрыл все другие голоса. Говорил белобрысый молодой человек, сидевший на возвышении вместе с Картером, – и Таша поняла, кто он, даже не различая чёрные звёзды на месте зрачков.

Он идеально вписывался в образ эйрдаля, с детства всплывавший в Ташином воображении. Прекрасный хищник, красивый безупречной ледяной красотой, с пепельными кудрями, утончённым ликом и светлыми, почти бесцветными глазами, мерцавшими звёздным серебром.

– Госпожа, – судя по интонации, с которой эйрдаль произнёс это слово, в начале его могла быть только заглавная буква, – возвращается через два дня. В честь этого мы устраиваем маскарад, а завтра, в два часа пополудни, новую охоту. – Известие встретили одобрительным гулом, смешками, предвкушающим шёпотом. – Кроме того, как иные из вас наверняка заметили, нашего полку прибыло. Новобранцы поступают в распоряжение Лайи-лиэн и, поскольку магистр Пэлмесс по-прежнему отсутствует, Картера-энтаро. На этом всё. Доброй охоты.

Они с Картером растаяли в воздухе одновременно. Кто-то из присутствовавших в зале немедленно поднялся и побрёл прочь; кто-то остался сидеть. Таше хотелось скорее покинуть сборище нечисти, но к ним уже деловито направлялась длинная поджарая женщина в штанах и рубашке, с острым лицом и шапкой коротко остриженных соломенных волос. Приблизившись, обвела взглядом одного, другого, третью – и, сделав одной ей ведомые выводы, без обиняков и приветствий поинтересовалась:

– Карта есть? Если есть – на стол.

Алексас подчинился, под внимательными взглядами соседей по скамье растянув пергамент на столешнице; царапины на той уже сами складывались в карты, словно кто-то решил зарисовать на древнем крепком дереве тайные тропы окрестных лесов.

Склонившись над пергаментом, женщина крест-накрест чиркнула одно место длинным ногтем.