Затяжное мгновение, когда падаешь и уже не знаешь, хвататься ли за протянутую тебе руку или оставить все как есть и не тащить другого вслед за собой в пропасть.

А потом Эйтлинн сделала шаг навстречу и все же упала — то ли в бездну Домну, то ли в кольцо его объятий.

— Это Рико? — наконец решился расколоть хрусталь молчания Киэнн. — «Принцесса», которая «веретеном укололась»?

Эйтлинн подняла голову и виновато закивала, вытирая слезы ребром ладони:

— Он стянул у меня ключ. Я слишком поздно заметила. Вытащил ее и… наверное, почти сразу потерял сознание.

Киэнн поморщился: еще бы! Клептоман несчастный. А ты дурень, Киэнн, непроходимый болван, дураком родился, дураком помрешь. О чем ты думал вообще? О бухле и шлюхах? Мог бы хоть охранные чары наложить.

Секунду помялся, переступая с ноги на ногу, и нерешительно кивнул на Глейп-ниэр:

— Можно?

Фоморка даже не сразу поняла, потом испуганно закрыла лицо ладонями и снова кивнула:

— Конечно! Забирай…

Ну что ж, время снова класть руку в пасть Фенриру. Откусит на этот раз? Или нет? Киэнн подобрал цепочку и четырежды обернул ее вокруг левого запястья.

— Ну и где наш багдадский вор? — уже догадываясь, каким будет ответ.

— Я вызвала ему скорую. Просто больше ничего не могла придумать. Ты не звонил, не отвечал… Тот паб, я уже и туда съездила, мне сказали, что там кого-то убили, и у всех был массовый психоз. А эта твоя стриптизерша, с кошками, сказала, что ты погнался за марой… И всё, как пропал! В интернете нашла про двух ничейных лошадей в Хаммонде и внезапный водяной смерч на Вулф лейк. Думала ехать туда, но потом что-то как ёкнуло… И с порога — вот это, и он без сознания.

Она все-таки разрыдалась — стихийно, безудержно, неконтролируемо, точно тот самый водяной смерч.

И что прикажете делать? Соврать, что все будет хорошо? Что это чужой ребенок, вообще не наше дело и не наша вина? — Хрен там, еще как наша! И хорошо все не будет, по крайней мере, точно не для девятилетнего мальчишки, по глупости и незнанию на минуту взвалившего на себя ужасную ношу короля фейри. Пусть и сто раз чужого мальчишки.

Киэнн осторожно коснулся губами ее уха:

— Ты знаешь, какое лекарство может спасти его. Или хотя бы отсрочить неизбежное. И, боюсь, другого нет.

Эйтлинн подняла на него заплаканные, мокрые солнца глаз и отчаянно замотала головой:

— Я не стану снова тебя об этом просить!

— Но ведь ты уже просишь, — мягко улыбнулся Киэнн. — А если бы и не стала — разве у меня есть выбор?