Над головой размеренно покачивался полосатый абажур, подозрительно похожий на разноцветное сомбреро. За стеной крикливый базарный гомон, раскаленный, как сковорода, сухой до першения в горле воздух густо пропитан жареной кукурузой, смолистым дымом, едким потом и жгучим халапеньо. Выкрашенную в желтый цвет стену напротив украшало психоделически яркое панно с розами и смеющимся черепом-калаверой. Справа от окна — распятие, сплошь оплетенное ацтекскими орнаментами, на полке комода керамический орел терзает змея.

Мексика? Я все еще сплю?

Киэнн осторожно спустил на пол босые онемевшие ноги. Руки тоже деревянные, но его, нормальные, чуть загорелые мужские руки, без фарфоровых пальчиков с расписными пурпурными ноготками. Из амбразуры настенного зеркала воспаленными, глубоко запавшими глазами уставилось его же отражение: волосы скомканы в колтуны-дреды, рожа как у той самой калаверы с мексиканского карнавала, но определенно я. Вон, даже все еще свежие шрамы на груди от когтей глейстиг. И ожог от стального креста чуть повыше них. Одежды ни клочка, конечно, но это-то как раз полностью нормально для тебя.

За спиной тяжело стонет, прерывисто дышит, мечется во власти сна, натягивает до подбородка полосатое шерстяное одеяло, разметав гранатово-алые кудри, ослепительно прекрасная женщина, на которую так не хочется переводить взгляд. Ей зябко, несмотря на сотню с гаком по Фаренгейту. Ее знобит, ей нечем дышать…

Киэнн сглотнул противный комок и заставил себя посмотреть. Ни единой черточки. Ничего, кроме цвета бургундского вина в волосах. А чего ты ждал? Дети сидов всегда похожи только на них самих, кто бы ни был вторым родителем. Даже такая мелочь — скорее, исключение из правила.

Приехали. Гребаное воссоединение семейства! Мамочка снова дома. Извини, дорогая, кажется, пока ты выходила, наше чадо вывалилось из окна. Да, неловко получилось, я не нарочно.

Ладно, Фьёль, полагаю, у тебя была причина меня ненавидеть. Хотя знаешь, я тебя тоже никогда не любил. И ее ничуть не больше. Она всегда была проклятой свихнувшейся сучкой. И теперь я даже знаю, откуда это у нее. Не только от меня.

И все же причина у тебя была. Их было по горло. Но это тебя все равно не оправдывает.

Он быстро возложил все еще дрожащую, прошитую колючками онемения ладонь на холодный от пота лоб мары. Фьёльреанн не успела закричать, все закончилось слишком быстро — или, быть может, просто уже выкричалась и сорвала голос. Киэнн торопливо накрыл мохнатого, нарядно окрашенного тарантула удачно подвернувшимся под руку пивным бокалом. Поедешь со мной, экзотический питомец. Надеюсь, таможня тебя пропустит.