А потом наступил блаженный миг, когда будущему донору, от щедрот больничного буфета, дали почти по-человечески пожрать и до отвала напоили сладким чаем. Киэнн знал, что на самом деле сейчас он самый дерьмовый донор, какого, наверное, только можно придумать… Нет, если постараться, то придумать, пожалуй, можно. Если хорошо постараться. Но выбирать-то не приходится. Вот теперь и тебе, чужой ребенок из чикагских трущоб, не приходится выбирать, я в этом не одинок.

Чужих детей не бывает, Киэнн. Не бывает.

Поспать на этот раз, правда, не выгорело. А процедура, кажется, затянулась. Или это ему только так показалось? Благо хоть, ту недавнюю безумную гонку со временем он все же выиграл.

Ведь выиграл же?

Любопытная оно штука — время. Одни считают его безжалостным палачом и единственным противником, которого нельзя победить, другие — лучшим из докторов, третьи зовут плохим союзником, но хорошим учителем, четвертые — и вовсе фикцией и величайшей иллюзией. Эй, я специалист по иллюзиям, но что делать с этой — ума не приложу.

— Все в порядке? — заботливо и как-то немного испуганно склоняется над ним человек в зеленом халате, по-видимому, еще не проигравший свою битву со временем. Не слишком-то расслабляйтесь, юноша, это обычно очень ненадолго.

—В полнейшем, док. — Киэнн вяло сложил пальцы колечком и вдруг понял, что врет.

Ничего не в порядке.

И, что хуже всего, это «не в порядке», кажется, не имеет никакого отношения к кровопотере. Оно совсем о другом. Потому что на горле неспешной гарротой смыкаются те самые челюсти Фенрира, а в ушах – влекуще, повелительно, властно – поют пленные воды призрачных пустошей…

Глава 38. И все выглядят одинаково

Глава 38. И все выглядят одинаково

— Они ничего не смогут сделать, Этт.

Как будто она не знала! Видела уже дважды, теперь и вот в третий раз. После первой потери сознания Киэнна перевели в отделение интенсивной терапии, врачи, медсестры и санитары бегали вокруг хороводом, но состояние больного стремительно и неуклонно ухудшалось. В сознание он периодически приходил, но как будто сам по себе, когда меньше всего ждали, и ни анализы, ни рентген и томография не вносили ясности, понемногу порождая пока еще локальную, ограниченную стенами клиники, но все же неизбежную панику.

— И никто не сможет. Но пусть продолжают, убеди их продолжать — может быть, я протяну еще хотя бы сутки. Нам очень нужны эти сутки.

В горле застрял горький колючий комок. Что дадут нам сутки?

— Слушай, Этт, я не брежу, хотя может получиться очень похоже. Ллеу украла Фьёльреанн, мара. Думаю, чтобы отомстить. За Айнэ. Кажется, малышка Айнэ была ей дочерью. Я запер ее… — Он отдышался, похоже, говорить ему было трудно. — Запер в ячейке камеры хранения, в аэропорту. Запиши номер. И код тоже. Нет, ты запиши!