Киэнн упрямо покачал головой:

— Нет, Эрм. Двадцать три удара кинжалом в спину я от тебя уже получил, двадцать четвертый мне как-то совсем ни к чему.

Эрме вздохнул:

— Жаль. Ну… тогда, будь так любезен, позаботься о моей лаборатории, если я… не вернусь. И лучше… постарайся не сдохнуть раньше времени, если я… ошибся.

Вот это номер! Киэнн обвел зал лаборатории вопрошающим взглядом:

— Засвидетельствуйте кто-нибудь! Мне же не поверят! Магистр Эрмсен ап Эрмсен признал, что мог — о-ши-би-ться? Я точно не ослышался?

— Мог, — устало кивнул алхимик. — Кажется, я уже говорил тебе, что гарантировать ничего и никогда нельзя. Нельзя предусмотреть все до мелочей. Не выйдет. Нельзя стерилизовать жизнь, сделав ее полностью безопасной и безвредной. Иногда нужно рисковать, Киэнн. Потому что, если стоять посреди трясины, боясь пошевельнуться, чтобы не сделать еще хуже, она тебя все равно затянет. Можешь добавить к своей зачетке. Бонусом. А теперь пошли.

И дьявол, живущий на перекрестках вновь взвыл и захохотал гиеной. Потому что иногда какую бы дорогу ты ни выбрал, она все равно неправильная.

Эпилог. Никаких гарантий

Эпилог. Никаких гарантий

Над Тол-Луинд — Непроглядной Топью — блуждали молчаливые болотные огоньки льёккьё, те самые, что почитались у магмэллиан созданиями лишь отчасти разумными, и только сумасшедший пикси-алхимик находил с ними общий язык. Ллеу молчал, все так же неслышно бормоча что-то себе под нос. Эйтлинн тоже молчала. Присутствовать при казни Рико Киэнн… ну, не то, чтобы не разрешил — не позвал. Ему было стыдно. Почему-то снова нестерпимо стыдно, например, за то, что новая жизнь мальчишки в краю бессмертия начнется с лицезрения еще одной смерти. Или же, что в последний момент он сам все же не выдержит и отменит уже вынесенный приговор.

Хватит уже малодушничать, Киэнн! Не важно, чем именно ты обязан ему…

Всем.

Ничем.

...не важно, какими были его мотивы…

Теми же, что и у тебя.

Или совершенно другими – откуда я знаю?

...не важно, что ты вообще об этом думаешь…

А что я об этом думаю? Что?