Прямая, чуть затеняющая глаза чёлка.

И твёрдый, просверливающий жётема насквозь взгляд.

А что ты, мерд, сегодня сделал для восстановления бразильских лесов?

Иногда ей начинало казаться, что дай она им команду разбить себе сегодня голову о ближайшую стену, они бы и это с радостью выполнили. Не потому, что любили её больше жизни, нет. Просто разом поверили бы, что так им будет лучше.

Да уж.

Вновь приближаются чёрные иды. Это можно было почувствовать, даже не глядя на календарь. По мере того, как накатывала волна, жётемы становились всё виктимнее, а значит — пластичнее в её сухих ладонях. Толпы несчастных выродков, неспособных даже осознать степень собственной ничтожности, они жаждали избавления от собственных страданий и приходили к ней как те крысы из старой сказки. На звук знакомой флейты. На зов далёкого крысолова.

Она обернулась и упёрлась в них взглядом.

О, ей была дарована вся их оторопь и весь их стыд.

Госпожа соблаговолила обратить внимание на своего раба. Госпожа была способна на подобную щедрость. Это ли не восхитительно.

Бедные, бедные жётемы. Как же вы беспросветно зашорены в своих крошечных мирках.

Офисные клерки и лабораторные крысы, синие от внутривенных вливаний инженеры техподдержки и гладкие, холёные вертухаи корпораций.

Все они были брошены наедине со своими слезами после наступления Времени смерти, когда Мать покинула их, но никому из них не было дано осознать и прочувствовать зияющую пустоту собственных растленных душ. Зато им было дано чуять то, что бы эту пустоту заполнило.

Заполонило.

До тошноты.

Через край.

Чёрные иды однажды пройдут, и её жётемы подуспокоятся, даже и не вспоминая тот омут неутолимого голода, что снедал их ещё вчера. Им было всё равно, что утолило этот голод. Кто утолил. Она их не корила в подобной неразборчивости. Кому-то хватало одного лишь виртреала наедине с ней. Другим же было не обойтись без Ромула и его подручных.

Неважно, так или иначе каждый получал своё. Она — работу. Ромул — головную боль на утро. Они — временное облегчение. А кому не хватало и этого — того однажды находили в куче нечистот у основания башни-многоквартирника, обглоданного до костей серыми крысами, но по крайней мере нашедшего своё избавление.

Это был достойный конец.

Не как у этих.

Она знала, как бывает у прочих див. Они тратили заметную часть собственных доходов на бесконечные походы к алиенисту, лишь бы тот помог им забыть все эти дикпики, что стыдливо совали им в рожу благодарные жётемы. Ей никто никогда не писал. Не было нужды — каждый из них и так ощущал себя наедине с ней, как будто она их уже поглотила, переварила и выплюнула. Никакими вялыми писюнами нельзя было достичь с ней большей близости. Никому из её жётемов вообще не приходило подобное в голову.