Впрочем, сегодня обошлось без них.

Под бодрое похрустывание прочного корпуса Вернер провёл обычный обратный отсчёт глубины, проводил глазами край клиффа на границе между «чернильницей» и конусом Сеары, помахал издаля платочком кому-то из парней, направлявшемуся на малых парах куда-то в сторону мелководья, а сам столь же степенно повёл своего «Циклопа» в сторону рифта.

Обратный путь — самое скучное, что вообще бывает в дайверской работе, только и гляди, чтобы не заснуть. Вернер обыкновенно для надёжности в кабине музло врубал. Трэш-индастриал из старых запасов. Качает так, что прочный корпус дрожит. Для достоверности по первяночке даже случилось спецом уточнить — это вообще как, безопасно? Старпом Родионыч тогда ещё у виска покрутил. Всё-то вы, биолухи, все как одно технически неграмотные. Ты прикинь в уме максимальное давление на перепонку от твоего музла, ну пару десятков паскаль, это чтобы кровь из ушей, прочный корпус его даже не заметит. Вернер в тот раз очень обиделся за «биолуха», но зато музло теперь смело врубал на полную, не жалея те самые перепонки.

Да и то сказать, чем тут ещё заняться? Некоторые от скуки таскали на борт полные канистры старых дорам, которых корейцы в эпоху Великого объединения наклепали столько, что человеку теперь и за всю жизнь не пересмотреть, однако Вернер, по природе склонный к нордическому самосозерцанию, дорамы эти на дух не выносил, не то что грамотный олдскульный «металл». Главное подсигивать не начинать, а то эдак можно нечаянно и «Циклопа» раскачать. При его нешибкой остойчивости тот максимум, что было позволительно меломану на борту, это слегка трясти головой в такт завывания соляги.

Тут главное не увлекаться. А то можно и сигнал опасности пропустить.

Разом отрубая музло и всю сопутствующую цветомузыку, Вернер тут же накинул сетку сонара на основную навигационную панель. Сверху на батисферу что-то отчётливо сыпалось.

Вода — среда медленная, это всякий знает. Но при должном везении и тут бывают поводы проявить быстроту реакции и известную сноровку. Скорость погружения носовой части «Титаника» в момент касания дна составляла 50 километров в час. Кормовой — уже под сотню. Та штука, которую нащупал сонар, снижалась всего на десяти узлах, а значит, ту сотню метров запаса, которую давал сонар, она преодолеет секунд за двадцать.

Автоматика уже начала отрабатывать манёвр уклонения, но делала это слишком неуклюже, полагаясь на штатные нормативы. Срывая пломбу ручного контроля, Вернер тут же рывком сбросил давление в балластных цистернах, буквально пятой точкой чувствуя, как «Циклоп» начал с ускорением идти ко дну, разом теряя нейтральную плавучесть.