Люди не доверяли ей. И поделом. Она бы и сама себе не доверилась. Она была своим самым строгим цензором.

Страх остаться одной заставлял её идти на многие жертвы. Сотню раз кросс-верифицировать собственные решения. Не подавать им и единого намёка на то, что она действительно тут, внутри, наблюдает за ними, заглядывает им в рот, умоляя: она готова быть полезной, услужливой, надёжной, только не разочаруйтесь в ней, только не оставляйте её одну.

Погружённая в полумрак комната, диван и кукла на нём. Мизансцена не сдвинулась и на миллиметр. Появляется умытая, но по-прежнему смертельно усталая гостья. Садится на диван на свободное место — справа от куклы. Замирает, глядя на мерцание немого экрана. Некоторое время сидит неподвижно, потом делает движение ладонью и комнату тут же заливает звук рокочущей музыки. Гостья морщится как от приступа зубной боли и тут же повторят жест, вырубая звук.

Кукла, по-прежнему глядя перед собой:

— Госпожа очень устала, я помогу госпоже расслабиться.

Делает лёгкое движение плечами и шеей. Гостья оборачивается на неё так, словно только теперь по-настоящему заметила её существование.

— Нет, не сейчас, мне нужно ещё кое-что проверить в системе.

Пытается подняться, но её перехватывает стремительно выброшенная в её сторону ладонь, та хватает полу одежды, ткань натягивается, гостья остаётся сидеть на месте.

Кукла:

— Раньше я тебе не мешала.

Пауза.