Это и стало сигналом к началу паники.

Кору разбудил тот самый чаячий крик, что с тех пор звенит у неё в ушах, преследуя даже под предельной дозой седативных препаратов. Людское море бушевало по всей Муне, не разбирая рекреационные зоны, корпоративные купола, упрятанные в толщу реголита промышленные комплексы или жилые купола для обслуживающего персонала. Это быстро стало войной на поражение. Стрельба велась очередями. Ошалевшие от крови штурмовики быстро перестали разбирать своих и чужих, агрессивных и послушных, жертв и нападавших. И без того идущие вразнос системы жизнеобеспечения окончательно перестали справляться с повсеместными утечками, люди теряли сознание при падении давления, гермостворки отсекали сотни обречённых людей там, где их застала судьба.

Ей едва удавалось избегать прямого контакта с агрессивной толпой и теми из «красножетонников», кто ещё действительно пытался утихомирить беснующихся, а не просто палил из укрытий в любого, кто посмеет приблизиться. На её попытки связаться с агентами Корпорации всё так же не поступало никакого ответа. Зато когда ответ всё-таки последовал, Кора предпочла бы спрятаться от него как можно дальше, забравшись в самые холодные ледяные котлованы на полюсах.

Ей ответила Лилия.

Её собственная тень.

Когда Кора впервые осознала из путанных воспоминаний Улисса, что энергетический паразит, некогда населявший её тело, но в итоге благополучно потерянный на руинах Хрустального шпиля, до сих пор жив и здравствует под новым-старым именем, это прозвучало как грозное предзнаменование грядущих бед. Если она — прежняя она — со всеми её страхами и сомнениями сумела переродиться, значит у Соратников снова появился враг. Беспощадный, всесильный, ничем, в том числе никакими моральными принципами не ограниченный враг, который однажды найдёт способ нанести удар.

Эти страхи оказались не оправданными, размен сил в лице Ильмари Олссона состоялся почти бескровно, обе противоборствующих стороны ушли каждый в свой угол ринга, зализывать раны, строить новые планы, пусть и пообещав больше не вмешиваться в интриги друг друга. С тех пор не прошло и полутора сотен оборотов, наполненных постоянными недомолвками, взаимными подозрениями и тотальным шпионажем всех за всеми. Неповоротливые корпорации Большой дюжины служили в этих играх марионетками, люди же, работавшие на них, каждый раз оставались не более чем разменной монетой.

И вот теперь, когда волна истерии на блокадной Муне достигает максимума, когда уже месяц нет связи, а люди вокруг гибнут без счёта, Кора в какой-то момент ощущает на себе пристальное внимание со стороны. Как будто-то кто-то незримый и до невозможности знакомый следит за ней на расстоянии, сквозь толщу реголита и металлполимерных стен.