— Не Ромулу. Соратникам. То есть как их там, Воинам. Причём предоставит с радостью. Он же тоже не слепой, хоть и упёртый, как все летящие. Он сейчас не в том положении, чтобы колебаться. Опять же, у него в свите, на наше счастье, есть ирн.

— А что ирн?

— Ирны видят всё иначе из-за своего собственного Барьера, который они так и не решились покинуть. И они лучше нашего понимают, что особого выбора у спасителей нет. Или сделать, как мы хотим, или оставить человечество на Матушке ещё на тысячу лет, и тогда уже получить совсем иную, уже поистине чёрную колею. Вы видели, что это может быть.

О да, они видели.

Бескрылые птицы, бьющиеся с Железной армадой. Бьющиеся в одиночестве и погибающие в одиночестве, сгорая в огне собственных звёзд. Помня о том, что так быть не должно. Помня о своём давнем выборе.

Нет, соорн-инфарх фанатик, но не дурак. Впрочем, не людям, всерьёз обожествляющим собственную планету, рассуждать о фанатиках.

— Но если летящие вернут нам излучатель, стало быть, нам тоже следует улетать. Как же мы Её оставим?

— А вот так и оставим. Ты прекрасно знаешь, что в каждой из известных нам миллиардов вариантов развития событий внутри Большого цикла Мать должна была умереть.

— Но не так.

Рыжий кивнул, мрачнея.

— Не так. Но и чёрной колеи никто из нас раньше не видел. Значит, наше открытие и эта колея как-то да связаны.

И тут же безо всякого перехода яростно, в голос захохотал.

— Ну что опять?

— Я тут подумал, вы только не злитесь, что если бы Симах Нуари каким-то чудом смог осознать, что именно сталось с Матерью, он бы не только не покинул Сол-систему, он бы, пожалуй, и человечество отсюда не выпустил. А то, поди, и прихлопнул бы тут нас всех, как мух. Крылу одного залпа из всех орудий бы хватило.

— Что же ты радуешься? — неприязненно проскрежетал бородатый.

— Я радуюсь, что этого не случится. Не потому, что подобное совсем невозможно, а потому, что этого не допустит всё та же колея.

— Ты так говоришь, будто речь идёт об одушевлённых сущностях со своей волей и сознанием.

— Почему нет? Мать — наше коллективное «я», собирательный слепок всех смертных душ, запертых на этом голубом шарике. Безумная, отравленная ноосфера, без которой мы все стали как слепые котята, даже Ромул. Он убил Её, но он же теперь тысячи лет посвятит Её возвращению. И в итоге добъётся своего. Только человечество к тому моменту о Ней позабудет. Такая вот горькая ирония.

— С тем же успехом можно одушевлять этот океан внизу.

— Почему нет? Океану молились тысячи поколений наших предков с самого появления человека как вида.