Механическая рука все еще резала стекло. Что случится, если я перестану работать?

Работник рядом посмотрел на Харпада так, что его проняла дрожь. Кто смотрел этими глазами? Не человек.

Он как можно быстрее переложил стекла и пошел к концу конвейерной ленты, где две женщины складывали конечные продукты в коробки. Зачем? Это же обычные черные стеклышки. Он взял одно и покрутил в руках. Края гладко отшлифованы, а на одной стороне виден был логотип «Унитра». Он поднес его к лампе. Свет просвечивал насквозь, слабо, но достаточно, чтобы понять, что в самом стекле ничего нет. Размер, вес и его вид вызвали у Харпада иллюзию, что он держит в руке коммуникатор. Но это только стекло!

Он почувствовал на спине чей-то взгляд. Он обернулся и наткнулся на взгляды десятков пар глаз. Он был уверен, что еще немного, и за ним придут, потому быстро двинулся в сторону выхода.

На месте, где он только что стоял, уже работал кто-то другой.

Незаменимых людей нет.

* * *

— Половина — это однодневные. — Марыся присматривалась к отцу. — Некоторые становятся такими сразу, внезапно и без причины.

Харпад закончил есть колбасу с гриля.

— А матери с маленькими детьми?

Она задумалась.

— Нет, они нет. — Она показала на продавца с грилем. — Он тоже нет. Продавцы и дети — нет. Может, надо делать что-то полезное, чтобы не стать однодневным? — Она подала ему банку. — Последняя.

Харпад кивнул. Он размотал ткань.

— «ВитЭли», — прочитал он. — Я видел такие в клубе Вольфа. Только некоторые могут это пить. Они хорошо следят за этими банками.

— Если регулярно пьешь, Зов пропадает.

Харпад выпил до дна и смял банку.

— Сегодня идем к Стыку, — сообщил он. — Я попробую открыть шлюз.

Марыся положила руку ему на плечо.

— Я не могу. Я же говорила…

— Тут миллионы людей, сотни миллионов. Элиза найдет кого-то для опеки над детьми.