– А ты не знаешь… тебе видения не показывали, что там, на вершине? – спросил я.

– Нет.

– Гарет! – позвал я, и молодой киога подвел поближе своего вспотевшего жеребца. Венги был сильнее всех наших лошадей, а все же хорошо, что и мальчик, и Джервон были легкого сложения. Воин долин самую крутую часть склона одолел пешком, цепляясь за лошадиный хвост. – Когда доберемся до места, лошадей оставим с тобой. Они, увидев… это, сойдут с ума от страха. Я прошу тебя их стеречь.

Я постарался сказать это самым уверенным и непререкаемым тоном, и Гарет, к моему облегчению, кивнул:

– Слушаюсь, мой господин.

– Идем, – приказал я, поворачивая Некию к последнему участку подъема.

Мы двигались цепочкой, и с каждым шагом все сильнее ощущали на себе морок руин – я уже не сомневался, что впереди развалины могучего замка или крепости. Обвалившиеся стены тянули кверху выкрошившиеся зубцы, луна их почти не освещала – чудилось, будто они поглощают свет и стоят в ночи непроницаемыми тенями.

И еще они менялись. Стоило направить взгляд на что-то, в чем почти точно узнавались стена, крепостной двор, галерея, как камни шли рябью, расползались, таяли на глазах, то перетекая в другой облик, а то и вовсе исчезая. У меня свело живот при виде перегородившей тропу высокой стены, а Некия, и ухом не шевельнув, преспокойно прошла сквозь прочную с виду преграду. У самой вершины я закрыл глаза и больше не открывал, потому что видимость искажалась все сильней и моему помутившемуся зрению представлялась сдвоенная, а то и строенная картина.

Открыв наконец глаза, я увидел, что тропа – она-то оставалась на месте, позволяя счесть ее настоящей, – уходит вправо. Она изгибами протянулась на восток через чащу руин и колонн – подлинных или призрачных. Мне подумалось, что она ведет к Пустыне и дальше в мои родные места, в Высший Холлак. Ступали ли по ней Древние? Может быть, этот Кар Рэ Доган был чем-то вроде сторожевой крепости на горном рубеже между древним Арвоном и молодыми человеческими поселениями?

Не находя ответов на эти вопросы, я развернул Некию, позволив ей осторожно ступать по древней тропе, а сам глядел только в узкие щелочки между веками.

– Все хорошо? – окликнул я спутников.

Мне ответили утвердительным бормотанием. Едва мы, миновав вершину, начали спуск, по сторонам тропы стали подниматься скальные стены – все выше и выше, пока мы не оказались как бы в туннеле, только сверху открытом лунному небу. Во мне откуда-то возникла уверенность, что мы близки к цели.

Пройдя еще один поворот, мы вышли на широкую площадку, где остатки руин теснились к выходу из туннеля. Они тоже колебались и растворялись, тут же складываясь в новые полузнакомые очертания. Впереди стена ограждала большое овальное пространство. Крыши над ним не было. Тропа ныряла под арку и скрывалась за ней. По земле клубился, растекался туман, а ведь ночь была ясная.