– Неправда! – Голос мой гремел, как призыв к войску, собравшемуся на этом околдованном пепелище. Джойсан ахнула, но мне сейчас нельзя было отвести глаз. Мой взгляд, усиленный волей, вонзился ему в глаза, и колдуну теперь было нелегко выдержать этот взгляд. – Пора тебе понять, что ты натворил, Малерон, и это понимание решит твою судьбу.

Он прищурился, а Тьма вокруг него вспыхнула, будто ветер раздул огонь.

– Кто ты? – Он смотрел только на меня. – Я не знаю тебя, но…

– Ты меня знаешь, – поправил я. – Мы в давние времена были соседями, маркграф. Твоя сестра была со мной в дальнем родстве, а ты – нет, потому что первая жена твоего отца была из людей. Ты забыл мое имя?

Он, потрясенный, отступил на полшага:

– Ландисл? Но ты не…

– Я – он, – сказал я. – По наследству грифона, если не по крови. Кар Гарудвин – мой дом, как твоим домом был Кар Рэ Доган. Но ты, заплутав на путях Тени, обесчестил то, что возвели твои предки. Оглянись вокруг! – Мой крик зазвенел, будто меч ударил по щиту. – Твой дом – прах и наваждение, ты и твое Зло обратили его в руины. Смотри, и хорошо смотри!

Он медленно повернулся к арке, за которой виднелись призрачные стены, двор, жилые постройки.

– Нет, – прошептал он. – Нет…

– Сильви верно сказала, Малерон. Ты спутался с тем, о чем даже помыслить нельзя, и тем погубил свои владения, свой род и все, что звал своим. Здесь ничего для тебя не осталось, кроме Зла, окружавшего тебя все эти столетия, кроме тех духов, что крадут и убивают. Этого ты хотел?

Он не отвечал – застыл, тараща глаза. Я видел, как бьет его дрожь. На миг во мне шевельнулась жалость, но я сурово загасил ее. Десять мгновений раскаяния не оплатят десяти веков злодеяний.

Колдун снова повернулся ко мне, взглянул тускло и безнадежно.

– Вижу, – тихо сказал он. – Что мне делать? Как исправить?..

– Никак, – отрезал я, вновь затушив в себе искру жалости. Сейчас во мне жила мудрость Ландисла, больше и полней моей мудрости, и она знала правду. – Если в тебе наконец пробудился Свет, это ненадолго. Тень с незапамятных времен держала тебя в рабстве, и сейчас ты должен действовать, пока она снова не помутила твой разум.

– Я должен исправить…

– Нет. – Я покачал головой. – Поздно, маркграф. Это тяжело, но это так. Лучшее, что ты теперь можешь сделать для мира, – это навеки лишить себя возможности творить Зло.

Я указал ему на пустующую нишу возле арки, и лиловый свет, сорвавшись с моих пальцев, очертил ее края. Я весь дрожал от протекающей насквозь Древней Силы, но с угрюмой решимостью пропускал ее через себя, обращая всю силу своей воли на Малерона.