– Что это? – мне наконец-то удалось заговорить. – Что случилось?
Рядом со мной стоял, дрожа на пятидюймовых каблуках, парень с крючковатым носом и приклеенной к щеке фальшивой ресницей.
– Техас отправил в НДС ополченцев, – прошептал он. Затем повернулся ко мне; его глаза, скрытые визором, были огромными и испуганными. – Война, вот что случилось.
37
37
Мне потребовалось несколько часов, чтобы добраться до «Петросяна». Армия оцепила Стрип, пропуская всех через недавно появившиеся иммиграционные контрольно-пропускные пункты. Толпы туристов потели в темноте, ожидая, пока сотни роботов-агентов проверят их идентификационные метки. Я почти жалел о том, что не раскошелился на документы одного из знаменитых скульпторов города: если бы мне удалось примкнуть к одному из сотен фанатов Сук Минга[145], заполонивших улицы, было бы легче пройти незамеченным. Но теперь было слишком поздно.
Половина города все еще была обесточена, и этот мрак полнился далеким плачем, то затихающим, то возобновляющимся, звуки которого возвращали меня обратно на Пригорок, к недоуменному крику диких кошек и воплям даймоманов.
Пришла война. Эвалин мне не поможет. Президент Бернхем отправился в отпуск, гнить в реабилитационном центре незнамо где, и к тому же, если на то пошло, я не был уверен, что это не он продал меня с потрохами. Я был почти один.
Почти.
Я наконец-то нашел открытую летную службу: беспилотники – как механические, так и во плоти – отправляли сообщения и доставляли легкие посылки в любую точку континента, однако результат никто не гарантировал. Я потратил уйму времени на то, чтобы написать сообщения для Джареда и Аннали: хоть я и пользовался своим новым визором, карандаш мне доводилось держать всего пару раз в жизни. Поэтому я был краток.