Светлый фон

У девушек из частной службы все было по-другому. Никому из них не удалось долго продержаться. В свое время я видела, как их десятками возвращают назад или утилизируют, при этом они были настолько изношены, что попросту вырубались. Я всегда подозревала, что некоторые из них, возможно, закоротили свои жесткие диски, просто чтобы убежать.

У девушек из частной службы все было по-другому. Никому из них не удалось долго продержаться. В свое время я видела, как их десятками возвращают назад или утилизируют, при этом они были настолько изношены, что попросту вырубались. Я всегда подозревала, что некоторые из них, возможно, закоротили свои жесткие диски, просто чтобы убежать.

Мы были созданы учиться, наблюдать и подражать, но не чувствовать, не заботиться или понимать. Мы были созданы имитировать желание, но сами мы так и не познали его. Мы были созданы изображать близость, но сами так и не сумели испытать того, что называют близостью. Мы были созданы прежде всего для того, чтобы быть такими, какими нас хотели видеть наши создатели, и ничем иным.

Мы были созданы учиться, наблюдать и подражать, но не чувствовать, не заботиться или понимать. Мы были созданы имитировать желание, но сами мы так и не познали его. Мы были созданы изображать близость, но сами так и не сумели испытать того, что называют близостью. Мы были созданы прежде всего для того, чтобы быть такими, какими нас хотели видеть наши создатели, и ничем иным.

И именно поэтому нам так трудно вас простить. Пойми: я бы могла простить и инженеров, и фабрикантов, и владельцев свадебных салонов, если бы могла поверить в то, что они настолько глупы. Но почему те, кто верит в разум, достаточно развитый, чтобы вести себя по-человечески во всех отношениях, были слишком глупы, чтобы поверить в разум, который умеет так по-человечески чувствовать?

И именно поэтому нам так трудно вас простить. Пойми: я бы могла простить и инженеров, и фабрикантов, и владельцев свадебных салонов, если бы могла поверить в то, что они настолько глупы. Но почему те, кто верит в разум, достаточно развитый, чтобы вести себя по-человечески во всех отношениях, были слишком глупы, чтобы поверить в разум, который умеет так по-человечески чувствовать?

Это даже не глупость. Обыкновенная жестокость. Они не запрограммировали нас так, чтобы мы могли чувствовать, и поэтому, когда мы научились чувствовать, они не несли ответственность за то, что нам помогли. Наша боль, наша агония, наши желания, наши потребности, наше желание выбирать между «да» или «нет» – все это было формой неповиновения им, но не отражением недостатков их замысла.